На скосе века

..и дружеский резец

Не начертал над русскою могилой
Слов несколько на языке родном…

А. Пушкин. 19 октября

Прельщались в детстве мы железной клятвой
Жить общежитьем — без Россий, без Латвий.
Об этой клятве все тогда трубили,
Но мы верны ей и позднее были,
Когда — мы это тактикой считали, —
Трубить об этом, в общем, перестали.
Мы поверяли верность этой клятвой…
…А нам и дела не было до Латвий.
Что значило для нас на фоне Цели,
Что Латвия живёт и в самом деле,
Что ей чужды все наши упованья,
Но слишком сладок миг существованья —
Вне Ордена, вне Ганзы, вне России,
Считай, за всю историю впервые.
И что её, вкусившую начало,
Судьба исчезнуть вовсе не прельщала.

Наоборот — как долг велит Державе,
Она искала подтвержденья в славе
И памятники ставила в столице
Тем, кто помог ей от врагов отбиться, —
Чтоб жить без нас, без дури вдохновенной,
Жить, не страшась судьбы обыкновенной, —
Кадя, как люди, из приличья Марсу:
Без бранной славы что за государство?

Пусть кто другой, а мы судить не можем,
Велик ли в том размах или ничтожен.
Что ведаем в своём упорстве диком
Мы о величье? — Грех наш был великим.
Да, грех… И наш — хоть мы всегда роптали.
Но понимали ль мы, о чём мечтали?
Вот Латвия. Мы — здесь. Мечты — не всуе…
Что ж грустный Братским кладбищем брожу я?

…На серых плитах — имена и даты.
Тишь. Спят в строю латышские солдаты,
Носившие в бою НЕ НАШЕ знамя,
Погибшие, возможно, в схватках с НАМИ.
…Они молчат, я надписи читаю.
Здесь — всё другое, здесь — страна другая.
Здесь — занята, как встарь, сама собою, —
Она упрямо чтит своих героев.

Вокруг на плитах имена убитых,
Что ж нет имён на некоторых плитах?
Они — пусты. Их вид предельно гладок.
Поверхность — стёрта… Наведён порядок
И в царстве мёртвых… Спавший под плитою,
Как оказалось, памяти не стоит.
Он к нам до смерти относился худо
И как бы депортирован отсюда.

Всё это — Сталин… Все упрёки — мимо.
Но кем мы сами были? Что несли мы?
Что отняли у всех? И что им дали?
И кем бы стали, если бы не Сталин?
И без него — чем, кроме дальней Цели,
Мы сами в жизни дорожить умели?
И как мы сами жили в эти годы,
Когда он депортировал народы?..

…Что в этом «МЫ!»? Намёк ли на Идею,
С которой чем честней мы, тем грешнее?
Наверно — так. Но сам не знаю, прав ли?
Кто был честней, тот был от дел отставлен.
И всё же — «МЫ»!.. Все! — кто сложней, кто проще.
Был общим страх у нас, и грех был общим.
«МЫ» — это мы — пустая злая сила,
В которую судьба нас всех сплотила.