На скосе века

И равнодушьем обступает тьма.
Стой! Встрепенись! Забудь о всех потерях,
Ведь эта малость — это жизнь сама,
Её начало и последний берег.

Тут можно стать, весенний воздух пить
И, как впервые, с лесом повстречаться…
А остального может и не быть,
Всё остальное может здесь начаться.

Так не тверди: не в силах, не могу!
Войди во всё, пойми, что это чудо,
И задержись на этом берегу!..
И может, ты назад пойдёшь отсюда.

1958

Песня, которой тысяча лет

Это старинная песня,

которая вечно нова.

Г. Гейне

Старинная песня.
Ей тысяча лет:
Он любит её,
А она его — нет.

Столетья сменяются,
Вьюги метут,
Различными думами
Люди живут.

Но так же упрямо
Во все времена
Его почему-то
Не любит она.

А он — и страдает,
И очень влюблён…
Но только, позвольте,
Да кто ж это — он?

Кто? — Может быть, рыцарь,
А может, поэт,
Но факт, что она —
Его счастье и свет.

Что в ней он нашёл
Озаренье своё,
Что страшно остаться
Ему без неё.

Но сделать не может
Он здесь ничего…
Кто ж это она,
Что не любит его?

Она? — Совершенство.
К тому же она
Его на земле
Понимает одна.

Она всех других
И нежней, и умней.
А он лучше всех
Это чувствует в ней…

Но всё-таки, всё-таки
Тысячу лет
Он любит её,
А она его — нет.

И всё же ей по сердцу
Больше другой —
Не столь одержимый,
Но всё ж неплохой.

Хоть этот намного
Скучнее того
(Коль древняя песня
Не лжёт про него).

Но песня всё так же
Звучит и сейчас,
А я ведь о песне
Веду свой рассказ.

Признаться, я толком
И сам не пойму.
Ей по сердцу больше другой.
Почему?

Так глупо
Зачем выбирает она?
А может, не скука
Ей вовсе страшна?

А просто как люди
Ей хочется жить…
И холодно ей
Озареньем служить.

Быть может… Не знаю.
Ведь я же не бог.
Но в песне об этом
Ни слова. Молчок.

А может, и рыцарь
Вздыхать устаёт.
И сам наконец
От неё отстаёт.

И тоже становится
Этим другим —
Не столь одержимым,
Но всё ж неплохим..

И слышит в награду
Покорное «да»…
Не знаю. Про то
Не поют никогда.

Не знаю, как в песне,
А в жизни земной
И то и другое
Случалось со мной.

Так что ж мне обидно,
Что тысячу лет
Он любит её,
А она его — нет?

1958

Баллада о собственной гибели

Я — обманутый в светлой надежде,
Я — лишённый судьбы и души, —
Только раз я восстал в Будапеште
Против наглости, гнёта и лжи.

Только раз я простое значенье
Громких фраз ощутил наяву.
Но потом потерпел пораженье
И померк. И с тех пор — не живу.

Грубой силой — под стоны и ропот —
Я убит на глазах у людей.
И усталая совесть Европы
Примирилась со смертью моей.

Только глупость, тоска и железо…
Память — стёрта. Нет больше надежд.
Я и сам никуда уж не лезу…
Но не предал я свой Будапешт.