На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

Трансатлантический пароход «Лузитания», чудо новейшей техники, пущен ко дну германской подводной лодкой. Произошло это в восьми милях на юго-запад от мыса Олд-Кинзал на ирландском берегу, у входа в канал Святого Георгия. Пароход шел из Нью-Йорка; на борту находилось около двух тысяч пассажиров и экипажа, в том числе много американцев. Спасено, кажется, меньше восьмисот человек. Такова европейская цивилизация в двадцатом веке.

Суббота, 8 мая 1915 г.

Морская конвенция все еще не подписана. Итальянские делегаты все еще ожидают инструкций, а те не приходят.

Морис Баррес обратился ко мне с письмом, в котором просит меня присутствовать сегодня днем в Theatre Francais на генеральной репетиции пьесы Фронде, постановки романа «Колетт Бодош». «Теперь не время ходить по театрам, – пишет он мне, – но „Колетт Бодош“ является в некотором роде исключением. Не буду доказывать эту истину. Ваше присутствие доставит мне большое удовольствие, но, приглашая вас, я заранее преклоняюсь перед вашим решением, если вы по той или иной причине найдете для себя невозможным явиться». При всем моем восхищении этим романом и при всей моей дружбе с автором я не решился бы пойти в театр, если бы спектакль не был назначен с благотворительной целью, в пользу эльзасцев и лотарингцев, и если бы госпожи Шарра, Марселен Пелле, Зигфрид и Деллане не просили мадам Пуанкаре о моем приходе.

Я решил поэтому пойти. Фронде продолжил сюжет книги до битвы на Марне, и в последнем акте Асмус оказывается грубым и возмутительным типом. Перед зрителями, которых война не располагает к снисходительности по отношению к немцам, трудно было сохранить этот персонаж в том виде, в каком он дан в романе, то есть почти симпатичным при всей его неуклюжести и бестактности. Это заставило Фронде переделать портрет его отчасти в карикатуру, но при этом становится менее понятным тайное влечение Колетт. Впрочем, после генеральной репетиции было решено отказаться от последнего акта, в котором подчеркнута грубость героя. Несмотря на это, пьеса имела успех. Мария Леконт играла Колетт с грацией и, где нужно, с достоинством. Мадам Пьерсон сыграла роль мадам Бодош с большим благородством. Фероди был восхитительным немецким профессором. В конце спектакля публика, взволнованная этой живой картиной Метца, обратилась к моей ложе с бурными восклицаниями, как бы клялась освободить Колетт.

Благодаря за мое присутствие на спектакле, Баррес пишет мне: «Я не зашел в вашу ложу спросить вашего мнения о пьесе, так как у меня, со своей стороны, имеются некоторые замечания по поводу нее и я не мог бы скрыть их, а это было бы неудобно в таком видном месте. Я лично не написал ни одной строчки для этой пьесы, я ни разу не присутствовал при исполнении четырех актов в один прием, слушал то один акт, то на другой день – другой акт. Когда я один с Карре и Фронде в пустом зале театра слушал пьесу и наслаждался прекрасной игрой артистов, это было одно дело, совсем другое дело – слушать ее вместе с публикой, разделяя ее впечатления. Отец Колетт на другой день после свадьбы спрашивает себя, правильно ли он поступил, отказав Асмусу в руке Колетт и отдав ее Фронде».

Ежедневно в течение трех-четырех часов Вивиани и Мильеран присутствуют на заседаниях пригласивших их парламентских комиссий. Вивиани говорит мне, что силы его не выдержат. Стараясь не отстать от военной комиссии сената, военная комиссия палаты депутатов приняла резолюцию, в которой говорится, что военный министр делает для нее невозможным исполнение ее обязанностей и что она оставляет за собой право посылать по собственному усмотрению своих делегатов в зону действующих армий и в тыл. Когда Мильеран вчера явился в эту комиссию, председатель ее генерал Педойя прочитал ему эту резолюцию и спросил, что он имеет ответить на нее. «Мне нечего ответить на это, – сказал министр, – я готов работать вместе с комиссией, но я не могу согласиться с тем, чтобы она ставила себя на мое место». После этого он удалился. Тогда Педойя побежал за ним и умолял его сказать, неужели это является его последним словом. «Да, – заметил Мильеран, – и, если нужно, палата нас рассудит». Министр прав, желая управлять сам. Комиссия, выбранная палатой, права, желая контролировать его. Неужели невозможно согласовать их соответственные права и отделить контроль от управления?⁴¹⁴*

Воскресенье, 9 мая 1915 г.

В сопровождении генерала Дюпаржа я отправился на автомобиле в Каньи, коммуну в нескольких километрах от Амьена, там находится теперь штаб-квартира 2-й армии генерала де Кастельно.

Мне сообщают первые известия о наступлении, начатом утром на севере от Арраса. Начало недурное – мы взяли несколько линий окопов, но Кастельно не верит в возможность результатов большой важности⁴¹⁵*. В отличие от Жоффра он считает необходимым искать решения⁴¹⁶* на другом театре военных действий, в Италии или на Дунае.