На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

По поручению Грея Берти вручил Делькассе вербальную ноту относительно Болгарии. Грей вносит поправки в предложения Сазонова, который полностью присоединяется к требованиям Болгарии. Английский министр иностранных дел предлагает заявить в Софии: «В обмен на ваше сотрудничество против Турции союзники гарантируют вам во Фракии линию Энос – Мидия и в Македонии – границы по мирному договору 1912 г., причем последнее под тем условием, что Сербия получит компенсации в другом месте. Кроме того, союзники изъявляют готовность использовать после войны свое влияние на Грецию, чтобы обеспечить Болгарии владение Каваллой, компенсировав Грецию в Малой Азии».

Мне думается, что этот новый торг имеет мало шансов. Болгария найдет это предложение недостаточным, Греция сочтет его неприемлемым. В конечном счете мы рискуем остаться без помощи той и другой.

В совете министров наметились два течения. Одни, как Мальви и Оганьер, готовы пожертвовать Грецией в пользу Болгарии, сотрудничество которой представляется им безусловно необходимым для операции на Дарданеллах. Другие, как Бриан, ставят гораздо выше помощь Греции, чем Болгарии. Я высказываюсь в том смысле, что нам надо открыто спросить Грецию, согласна ли она пойти с нами, не ставя условий, как она вначале подала нам надежду, и сказать ей, что в случае неполучения от нее утвердительного ответа мы оставляем за собой свободу действий. В таком случае мы сможем обратиться к Болгарии и проявить к ней больше щедрости. Но если мы будем пытаться устроить всех и не примем решения в ту или другую сторону, нам придется отказаться от чьей-либо помощи на Балканском полуострове. Большая часть министров склоняется в пользу моего мнения, но соглашения не было достигнуто и продолжение дискуссии откладывается. Мы теряем время, а удастся ли когда-либо наверстать его?

Блондель имел продолжительный разговор с Братиану (Бухарест, № 235 и сл.). «Прежде всего, – сказал ему румынский премьер, – я не желал бы, чтобы вы неправильно поняли мои намерения. С самого начала войны моим твердым намерением было выйти из нейтралитета и выступить на стороне Тройственного согласия. Если я медлил высказаться открыто, то это потому, что мне надо было закончить свои военные приготовления, не вызывая резких протестов наших врагов. Когда момент показался мне благоприятным, я начал переговоры. Трезво размышляя, я сформулировал известные вам требования. Они отвечают не только постоянным национальным устремлениям Румынии, но также необходимости установить естественные границы и, таким образом, предотвратить национальные столкновения, подобные тем, которые столько лет вносят смуту в Македонию. Если я настаиваю на Дунае как на границе между нами и Сербией, то не для того, чтобы получить еще несколько километров сверх того, что за нами признает Россия, а для того, чтобы иметь вполне определенную демаркационную линию. Тот же довод относится и к Пруту. По этим двум пунктам я вынужден стоять на своем и не уступать».

Впрочем, Братиану сослался в оправдание своей нынешней позиции на соглашение 1 октября. «Россия, – сказал он, – в обмен за наш нейтралитет предоставила нам право занять – в момент, который мы сочтем удобным, – те земли австро-венгерской монархии, на которых живут румыны, за исключением Буковины. Что касается последней, то здесь границы будут установлены комиссией по принципу национального большинства. Итак, нам предоставлено использовать это право, и не исключена возможность, что это нам удастся без боя. Не думаю, что Россия желает идти по стопам Германии и поступить с этим соглашением, как с клочком бумаги». Как видим, бедный ткач Сазонов совершенно запутался в тех нитях, из которых он с таким долготерпением старался выткать свою ткань.

Альбер Тома сказал мне, что разделит департамент артиллерии на три секции: ручного оружия, легкой артиллерии и тяжелой артиллерии.

Пятница, 21 мая 1915 г.