На службе Франции. Президент республики о Первой мировой войне. В 2 книгах. Книга 1

Совет министров принимает наконец решение обратиться к Софии с формулой Грея, а не Сазонова, так как последняя рассорит нас с Румынией. Делькассе поручено уведомить Романоса, что, так как греческое правительство не согласилось вступить в войну, не ставя условий, мы вынуждены вернуть себе свободу действий, однако не упускаем из виду греческих интересов, как они понимаются самыми выдающимися государственными деятелями этой страны. Король Константин, вероятно, поймет, что мы намекаем на Венизелоса.

Пьер Лоти, продолжающий любить Турцию нежной любовью, сказал мне, что турецкие противники Энвер-паши склонны вступить в сношения с Францией. В согласии с Вивиани я ответил ему, что мы не можем выслушивать никаких предложений, даже официозных, иначе как в присутствии своих союзников. Он передаст этот ответ своим корреспондентам.

Среда, 26 мая 1915 г.

Депутат от департамента Марны Марген говорит мне, что он вышел в отставку в чине артиллерийского командира для того, чтобы иметь возможность рассказать своим товарищам в обеих палатах о положении на фронте. «Одни, – говорит он, – нападают на Мильерана, другие – на Оганьера. В действительности же причина зла одна. Застой на фронтах вытекает из повторения одних и тех же ошибок: атаки носят слишком местный характер, нет никакого общего плана действий, только отдельные удары на авось. Необходимо, чтобы главнокомандующий изменил свои методы, он должен совещаться со своими подчиненными, должен видеть их, а не все более замыкаться от них. Если он не согласен, остается только отказаться от его услуг. Теперь никто не пожалеет об этом». Строгие, несправедливые замечания, содержащие мало положительного, но, к несчастью, Марген не один, от кого можно услышать теперь такие речи. Фабий Кунктатор недолго был бы популярен во Франции.

Генерал д’Амаде возвратился из Дарданелл, как мне кажется, гораздо меньшим пессимистом, чем был в своих разговорах с Дефрансом в Каире. Он думает, что через месяц мы будем господами полуострова. Он даже надеется, что еще до этого турки попросят у нас мира. В свою очередь Пьер Лоти пишет мне: «Турки предвидели, что при переговорах потребуется присутствие английского и русского делегатов. Они заранее согласны были на это. Итак, с этой стороны нет препятствий, это согласовано. Они торгуются только относительно итальянского делегата, возражают не без основания, что Италия еще не объявила им войны. Но они, несомненно, уступят, а ввиду срочности можно было бы, пожалуй, отказаться от этого. Вот что они предлагают: турецкий дипломат по выбору союзников, Джавид или Талаат, вызывается телеграммой в какой-либо город Швейцарии тоже по выбору союзников. Когда о приезде его туда будет сообщено и подтвердится, тайно приедут делегаты союзников. Турки не ставят никаких предварительных условий для этих переговоров. Этот план кажется мне вполне приемлемым. Джавид может приехать раньше Талаата, так как находится в Берлине, но там он только три дня и приехал туда по совершенно другому поводу. Но Талаат внушает мне больше доверия. Итак, если возможно было бы узнать сегодня до восьми часов вечера через посольства, согласятся ли Россия и Англия послать своих делегатов в Швейцарию на свидание с турецким делегатом, который приедет на день-два раньше, то я отправил бы вечерним девятичасовым поездом в Женеву эмиссара, который тотчас телеграфировал бы условным языком Джавиду или Талаату. Таким образом, мы не потеряли бы времени. Разумеется, без лишних слов, что враждебные действия будут продолжаться во время этих переговоров, словно ничего не произошло. Талаат и Джавид являются в настоящий момент двумя вершителями судеб Турции. Энвер обжегся. Пьер Лоти.

Ваш ответ для этих двух делегатов, господин президент, я передам туркам не в письменном виде, а устно, причем одному из них без свидетелей».

Лоти в качестве дипломата, ведущего переговоры, – все бывает. Уведомленные мною Вивиани и Делькассе полагают, что можно пустить Талаата даже во Францию, если он действительно готов приехать⁵⁶. Мы тотчас же уведомляем Лондон и Петроград, и я даю об этом знать Пьеру Лоти.

Первый вице-председатель военной комиссии сената Будано сообщает мне, что комиссия поручила трем своим членам – Страусу, Лурти и Ле Гериссе – обследовать работу врачебно-санитарной части, но военные власти не допустили их к исполнению своей миссии. Им запретили доступ в Не-ле-Мин и Обиньи. Комиссия очень недовольна и собирается протестовать.

Вивиани лично склонен был бы расширить свой кабинет такими людьми, как Барту и Дени Кошен. Но он боится возбудить аппетиты и вызвать недовольство. «В составе английского министерства произошли перемены, в него входят теперь восемь министров, в том числе глава оппозиции Бонар Лоу, которому поручено министерство колоний. Бальфур заменил Уинстона Черчилля на посту морского министра. Неужели же мы неспособны понимать и осуществлять единение так же разумно, как англичане?