На службе народу

Спрашиваю, где его боевой товарищ. Вызвали и того. Комбат подтверждает, что, дескать, верно, один не уступает другому. Один из воинов оказался из Татарской республики, другой — русский. Оба друга сражались еще под Тихвином, затем форсировали Волхов, прорывали ленинградскую блокаду. Хитровато прищурившись, комполка поглядывает на генерала и ждет, как начальство выйдет из положения. А генерал армии, радуясь в душе, отчитал комполка за непредставление к награде в положенное время заслуженных воинов, с напускной суровостью сделал выговор тому, кто только что в качестве «позывных» использовал ругательные слова, а потом... Потом пришлось наградить орденами обоих. Да, это был хороший день, можно сказать, отличный день! На свой командный пункт я возвращался в приподнятом настроении. А день тот помню и сейчас.

На слете снайперов 13 июля 1942 года. К. А. Мерецков прикрепляет награжденному красноармейцу В. Н. Пяхову орден Красной Звезды.

* * *

Апрель 1943 года — это месяц затишья на Волховском фронте. Обе стороны пережидали распутицу и исподволь готовились к новой борьбе. Порой производились разведывательные поиски. Проявляли активность снайперы. Большинство читателей привыкло к тому, что снайпер — это меткий стрелок из личного оружия. На нашем фронте таковых тоже было немало. Но постепенно боевая практика выработала снайперов еще и иного типа. Я имею в виду артиллеристов и минометчиков. Лучшие орудийные расчеты и даже целые батареи получили право вести индивидуальную стрельбу по целям. А иногда можно было видеть, как сидящий на наблюдательном пункте командир минометного взвода упорно охотился за каким-нибудь одним солдатом противника. Когда этим занимались все кому не лень, я строго выговаривал, чтобы не расходовали зря мины и снаряды и не обнаруживали свои огневые позиции. Однако прицельную стрельбу отдельных признанных мастеров артиллерийского огня всячески поощрял, считая, что она, помимо прочего, причиняет врагу еще и психологический урон.

Время, прошедшее с середины мая до середины июля 1943 года, сохранилось в моей памяти под названием «мельница». Смысл названия нужно разъяснить специально, так как оно не являлось официальным. Дело в том, что с каждым днем я все больше думал над тем, каков будет характер предстоящей летней кампании. Мне было ясно, что Красная Армия развернет мощное наступление и что немцам придется теперь обороняться не только зимой, но и летом. Какая же роль будет отведена Волховскому фронту? Как это часто случалось, Верховный главнокомандующий мог спросить о моей точке зрения, а потом уже принять окончательное решение. Моя же точка зрения определялась рядом привходящих обстоятельств. Их-то и требовалось учитывать.

Прежде всего, что скажет разведка? А разведка в первой половине мая твердила, что враг шлет в сторону Мги эшелоны с подкреплением и техникой, сосредоточивает на прифронтовых аэродромах авиацию ближнего действия, проводит широкие работы в своей оборонительной полосе. Это могло означать, что гитлеровцы накапливают силы либо для попытки восстановить блокаду Ленинграда, либо для отражения нашего наступления на Мгу, которого они опасаются. В обоих случаях приходилось считаться с усилением немецкой группы армий «Север».

А каковы возможности Волховского фронта? Мы восполнили урон, понесенный в ходе напряженной зимней кампании, но и только. Никакого перевеса сил, необходимого в тех условиях для наступления, пока создать не удалось. А когда я выяснил в Ставке и Генштабе, на что мы можем в ближайшее время рассчитывать, оказалось, что людей нам подбросят немного. За два года войны страна понесла тяжелые потери. Много наших воинов погибло, много советских людей находилось на временно оккупированной фашистами территории. Лучше обстояло дело с нашей промышленностью. Самое трудное для нее было уже позади, и мне твердо обещали немедленную замену износившейся матчасти, особенно артиллерийско-минометной, и снабжение боеприпасами в таком количестве, что названная цифра приятно меня поразила.

Одновременно Ставка поставила перед Волховским фронтом следующие задачи: тщательно готовиться к штурму и прорыву вражеской обороны с последующим продвижением в сторону Прибалтики; срывать любые попытки противника восстановить блокаду Ленинграда; отвлекать на себя с юга как можно больше соединений.

А каковы возможности Ленинградского фронта? Я знал, что ленинградцы вести активные боевые действия пока не в состоянии и к новой крупной операции будут готовы месяца через два.