На службе Отечеству

Бой, набрав силу, грохотал, подобно горному обвалу, по всему периметру населенного пункта. В небе беспрерывно гудели самолеты. Группы "юнкерсов" наносили удары по тылам дивизии, по позициям соседей. "Мессершмитты", подкрадываясь к боевым позициям артиллерии, обстреливали их пулеметно-пушечным огнем и удирали, как только появлялись наши истребители. Временами в воздухе завязывались карусели воздушных боев. Трудно было сразу определить, на чьей стороне перевес. Но чаще под дружные возгласы связистов НП, падали самолеты с паучьей свастикой.

Кольцо окружения все туже и туже сжималось. Тем не менее фашисты продолжали сопротивляться. Командиры рот, докладывая о продвижении, отмечали, что, даже видя безвыходность своего положения, они не сдаются.

— Прямо осатанели, — сообщил возвратившийся на НП капитан Бухарин. Старший лейтенант Одегов окружил группу гитлеровцев в одном из дворов, предложил сдаться. Куда там, начали палить в ответ. Пришлось забросать гранатами. Фанатики, да и только. У одного посмотрел солдатскую книжку: последней мобилизации, пятьдесят лет. Не пойму ничего.

— Чего уж тут понимать, Николай Яковлевич. Напуганы, боятся.

Не только на участке наступления батальона так отчаянно дрались немцы. Мне позвонил начальник оперативного отделения майор Румянцев. Поинтересовавшись делами, Петр Васильевич сказал:

— Везде фрицы упорствуют. У Красовского лейтенант Мокут ворвался раньше твоих в село, но пока сдвигов особых нет. Продолжай, крестничек, давить, должны же не выдержать нервы у фашистов.

Метр за метром роты приближались к центру населенного пункта. Особенно отличились пулеметчики старшего лейтенанта Федора Лукьяненко. Выдвинувшись вперед, ливнем огня они буквально не давали гитлеровцам поднять головы. Хорошо помогали стрелковым ротам минометчики лейтенанта Василия Пономарева.

В разгар боя прибежал командир санитарного взвода лейтенант медицинской службы Рубан. Обычно спокойный, на этот раз Иван Дмитриевич был возбужден.

— Товарищ капитан, раненые отказываются идти в тыл. Что делать?

— Как отказываются? — удивился Елагин.

— Да так, санитарам говорят: после Оздютичей долечиваться будем.

Елагин рассмеялся:

— Иван Дмитриевич, не такое уж это большое нарушение. Люди не с поля боя, а в бой идут. Разберемся позже.

Рубан не уходил. Ждал моего ответа.

— Ясно же сказал замполит, Иван Дмитриевич. Сейчас не до этого. Нужно взять Оздютичи.

Медик потоптался на месте, тяжело вздохнул, заторопился по своим делам.

Бой за взятие деревни Оздютичи продолжался. Время унесло многие его подробности. Даже бесстрастные архивные документы не могли восстановить полной его картины. Одно ясно: без сплошного окружения эта украинская деревенька, подобно замку, наглухо запиравшая выход к реке Турья — линия принца Евгения, досталась бы нам значительно дороже.

Часам к четырнадцати сопротивление противника начало ослабевать. Подошедшие батареи истребительно-противотанкового дивизиона в упор расстреливали огневые точки врага. Спустя еще полчаса Оздютичи пали. Из подвалов, огородов, кустов стали появляться жители. Женщины, старики, дети плакали от радости, обнимали бойцов и командиров.

Меня вызвал на околицу деревни командир полка и приказал, обходя заслоны противника, достичь реки Турья и захватить плацдарм на западном ее берегу.

— Дорога каждая минута, капитан. Иначе противник придет в себя, будет намного труднее. Придаю вам полковые артиллерийскую и минометную батареи. Форсировать придется на подручных средствах.

Валентин Евстафьевич на прощание пожал мне руку.

— Желаю всяческого успеха. Командирам и бойцам передай благодарность за решительные действия при взятии Оздютичей. Отличившихся представь к наградам.

В дальнейшем события разворачивались так. Преследуя отходящего противника, батальон подошел к реке. Под огнем фашистов роты приступили к подготовке к форсированию. В ход пошли бревна, доски, заборы, плетни. Стрелки под руководством саперов вязали плоты, связывали сушняк в охапки. Артиллеристы и минометчики, заняв огневые позиции, вели огонь по разведанным целям противника.

Справа от нас готовился к броску через водную преграду головной отряд 828-го стрелкового полка подполковника Красовского. Там то утихала, то вновь разгоралась стрельба. К ружейно-пулеметному огню вскоре прибавились минометные залпы гитлеровцев. Затем прилетела авиация. Немецкие самолеты начали сбрасывать бомбы на боевые порядки красовцев.

— Жарко ребятам приходится, — послышался позади меня знакомый басок.

Я оглянулся. Ну да, он, бывший сослуживец по оперативному отделению дивизии, капитан Герасимов.

— Петя, какими судьбами?

— Наша судьба в руках начальства. Прислало к тебе поторопить с форсированием.

— Вроде и так на одном дыхании работаем.

— Вижу, Саша, вижу.

Ознакомившись с обстановкой, Герасимов посоветовал выдвинуть пулеметные и минометные роты к урезу воды, взвод сорокапяток переправить с первым эшелоном. Полковое усиление перебросить с подходом туда же.

— С артиллерией, Саша, лучше чувствуешь себя. В его предложениях был смысл. Так я и поступил.