На службе у бога войны. В прицеле черный крест

Так пролетела эта прекрасная августовская ночь, которая осталась в моей памяти на всю жизнь. Настало утро. В окна уютного домика пробивались лучи солнечного света. Катя неторопливо собирала меня в дорогу, она не умоляла остаться еще на денек-другой, понимала, что мне надо быть в часть: идет война. Я ведь, по сути, находился в бегах, так как направление из госпиталя у меня было в резерв фронта, который находился в Курске, а я болтался без документов в Харькове.

Катя провожала меня до шоссе. Когда остановилась попутная машина, она поцеловала меня, и я заметил, как по ее щекам маленькими ручейками побежали слезы.

— Захочешь увидеть меня, адрес знаешь, — сказала она, задержав свою горячую ладошку в моей руке.

Водитель военного грузовика уже начал нервничать: я его задерживал. Забросив свой вещмешок в кузов, я вскочил на колесо и перемахнул через борт. Машина тронулась. Катя еще долго стояла у дороги и махала платочком. Мне стало грустно. Увижу ли ее когда-нибудь?

В тот же день я появился в своем дивизионе. Командиром дивизиона стал заместитель капитан Власенко.

За время моего скитания по госпиталям здесь многое изменилось. Затяжные бои сказались на боеспособности дивизиона. После гибели Мироненко капитан Власенко так и воевал без начальника штаба. Страшно обрадовался, когда я предстал перед ним с докладом о том, что Петр Демидов прибыл из госпиталя и готов приступить к исполнению своих обязанностей.

Командир дивизиона пригласил меня в свою машину. Ради встречи мы выпили по сто грамм водки, закусили консервами, и я попросил Василия Прокофьевича рассказать о том, как воевал наш дивизион. Его рассказ больше касался людских потерь. Глядя на осунувшееся лицо командира, я понимал, что в последних сражениях он выпил свою чашу сполна. То, что он рассказал, поразило меня настолько, что первое время я не мог понять, как же воевал дивизион при таких потерях? Трудно было смириться с мыслью, что нет Мироненко, нет многих офицеров — командиров батареи, погибли командиры орудий и целые расчеты.

О многом мы переговорили с Власенко, вспоминая тех, кого уже не было в живых. Я снова приступил к исполнению своих обязанностей. На первых порах старался разгрузить командира дивизиона, исполняя его функции на период доукомплектования нашей части личным составом и техникой.

Через неделю в бригаде появился и Драгунский. Формально он еще находился в «госпитале», но заскучал по бригаде, по работе. Отправившись с докладом к Катукову, долго не мог добиться приема. Между командармом и начальником штаба бригады пробежала черная кошка. Разговор все же состоялся. Михаил Ефимович не оценил заслуг Драгунского в Курском сражении и приказал вернуться на прежнюю должность.

Давил Абрамович, по рассказам штабных работников, был явно недоволен сухим приемом у командарма, возмущался из-за того, что его обошли при награждении орденами. За бои под Курском он получил лишь орден Красной Звезды. Возможно, он рассчитывал и на повышение по должности. Нельзя сказать, что подполковник после этого невзлюбил Катукова, скорее Катуков невзлюбил Драгунского то ли из-за его еврейского происхождения, то ли по каким-то другим причинам.

После войны Катуков написал о Драгунском всего насколько строк: «Среди тех, кто прибыл тогда (при формировании 3-го мехкорпуса на Калининском фронте — П. Д.), был и подполковник Д. А. Драгунский, назначенный на должность начальника разведки корпуса. На этой работе Д. А. Драгунский проявил себя с самой лучшей стороны — способным и энергичным командиром. Позднее он убыл от нас в 3-ю гвардейскую танковую армию П. С. Рыбалко».[25]

Мне было известно, что командующий 3-й танковой армией генерал Рыбалко давно «сватал» Драгунского на должность командира бригады, но тот считал, что его могут оценить и в 1-й танковой. Не оценили.

Давид Абрамович не стал ждать милостей от Катукова. Заполучив рекомендательное письмо командира корпуса генерала Кривошеина, он отправился в штаб фронта, где и получил назначение на должность командира 55-й танковой бригады в 3-й танковой армии. Прошло время, и в газетах промелькнуло сообщение о присвоении полковнику Д. А. Драгунскому звания Героя Советского Союза.

Глава VII Житомирско-Бердичевская операция

В первой декаде сентября 1943 года 1-я танковая армия была выведена в резерв Ставки Верховного Главнокомандования. После кровопролитных боев на Курской дуге, под Харьковом, Ахтыркой и Богодуховом она нуждалась в отдыхе, в пополнении личным составом и вооружением. Совершив 150-километровый марш, корпуса и бригады сосредоточились в районе города Сумы.

Мы шли по украинской земле, где еще недавно хозяйничали фашисты. Здесь, как и везде, где гремели тяжелые бои, остались разрушенные города и села. Для нашего глаза стала уже привычной картина — вдоль дорог разбитая техника.