На службе у бога войны. В прицеле черный крест

Дивизион догнал разведроту, шедшую за танками, и мы вместе двинулись по направлению к деревне Фердинандовка. Встреча с новым населенным пунктом всегда таит в себе массу неожиданностей, поэтому командир дивизиона Власенко приказал всем машинам замедлить ход, пока не прояснится обстановка. Разведка ушла вперед, а мы на малом газу двигались за ней, готовые в любую минуту развернуть пушки и вступить в бой.

Фердинандовка связана была с Винницей и Жмеринкой железной дорогой. Не успели мы захватить станцию, как сюда прикатил немецкий санитарный поезд. С первого же выстрела танкисты подбили паровоз, и состав остановился. Выяснилось, что поезд шел на фронт, поэтому в вагонах, кроме врачей и обслуживающего персонала, оказалось всего несколько фашистских чинов. Зато трофеи нам достались неплохие: в конце состава было прицеплено несколько вагонов со скотом, птицей и разными продуктами — сахаром, консервами, хлебом, шоколадом и напитками.

Власенко распорядился, чтобы пленных отправили в наш тыл, а я стал организовывать оборону станции на случай неожиданной атаки противника. Появись здесь сейчас рота автоматчиков, нас бы перестреляли за милую душу. Всех занимала не оборона, а трофеи. Пришлось у санитарного поезда ставить охрану.

Прикрыв винницкое направление одной батареей, захватив с собой несколько солдат из дивизионной разведки, я направился в здание, в котором находилось станционное начальство. Здесь нас явно не ждали. На своих рабочих местах находился весь обслуживающий персонал, как ни в чем не бывало выполнявший свои обязанности. Увидев советских бойцов в полушубках, в ушанках с пятиконечными звездами и автоматами на изготовку, «обслуга» опешила, руки сами потянулись вверх. В соседнем кабинете обнаружили какого-то чина со знаками отличия, скорее всего начальника станции. Разбираться было некогда, его разоружили и вместе с другими служащими вывели на улицу.

Уходя из здания, я приказал разведчикам разбить телеграфные и телефонные аппараты, уничтожить радиостанцию, спилить телеграфные столбы на расстоянии 500 метров и возвращаться в дивизион.

Впереди гремел бой, и неизвестно, сколько мы смогли бы продержаться на этой станции. Чтобы трофеи не достались противнику, Власенко отдал приказ всю живность выгрузить из вагонов и направить в тыл, продукты распределить по батареям, а все, что останется, раздать местному населению.

Так что к моему возвращению у товарных вагонов уже шла суета: кто-то делал не первый заход, а кому еще ничего не перепало, все равно пытался что-то прихватить из трофейного барахла. Из продуктового вагона солдаты вытащили несколько ящиков с какой-то неизвестной жидкостью в керамических бутылках с красочными этикетками. Что это было за зелье, никто не знал, бутылки вертели и так и этак, но не пили из них — вдруг яд. К тому же всех смущала керамическая бутылка. Для нашего глаза слишком непривычно. Тут же поступило предложение — смочить хлеб этой жидкостью и дать собаке. Но где возьмешь собаку, при стрельбе они все разбежались.

Такое добро, конечно, пропадать не должно: нашелся «дегустатор», солдат-пехотинец из какой-то роты нашей же бригады, который, видимо, в своей жизни попробовал не одну бутылку. Взяв керамическую посудину, солдат отбил горлышко, понюхал, попробовал зелье на язык, вздохнул и, перекрестившись, произнес: «Ну, братцы, ежели что, не поминайте лихом. Так и быть, пострадаю за общество!» Все смотрели с затаенным дыханием, как он медленно тянул из алюминиевой кружки неизвестную жидкость. Кому-то даже казалось, что «дегустатор» вот-вот свалится на землю и ангелы унесут его в рай как «пострадавшего за общество».

Выпив жидкость, солдат обвел всех веселым взглядом. Послышались голоса: «Ну, как она, эта зараза?» А он, немного помолчав, прогундосил: «Не понял, налейте еще!» Ему налили полную кружку. Опорожнив ее, он произнес только одно слово: «Годится!»

После такой дегустации все дружно потянулись к бутылкам и, отбив горлышко, пили коричневую душистую жидкость. Это оказалось не вино, а обыкновенный бальзам, который обычно добавляют в чай или кофе. Для нашего солдата годилось и такое питие. Бутылки быстро размели по мешкам, сумкам, а то и просто по карманам.

Мне тоже ничего не оставалось делать, как начать «отовариваться». Я подогнал свой крытый вездеход и приказал писарской братии загрузить в него несколько мешков сахара, консервы и другие продукты. Бальзам тоже не помешал. Все это потом стало солидным «приварком» к нашей скромной армейской кухне.

Довершить «экспроприацию» не пришлось: послышалась команда Власенко:

— Кончай барахолить! По машинам!