На службе у Кощея

— Горим! — заверещал капитан и ринулся в капитанскую рубку. Летучий корабль заложил крутой вираж и быстро пошел на снижение. Дракон посмотрел, похабно ухмыльнулся и полетел прочь.

— Что будем делать? — Илья почесал в затылке. — Сейчас, братцы, как грохнемся!

— Мокрое место останется, — согласился Добрыня. Попович тоже приуныл. Между тем корабль полыхал уже от кормы до носа.

— Братцы! — Яромир подбежал к борту, еще не охваченному огнем. — А под нами вода!

— А впереди скалы! — мрачно отозвался Добрыня.

— Дилемма! — воскликнул образованный Попович, воодушевляясь. — Что предпочтем? Сгореть, намокнуть или в лепешку расшибиться?

— Ишь, какой хитрый! — сказал Илья. — На что намекает! Не говорит, что утонуть, а, мол, намокнуть, и все тут! А я, например, плавать не умею!

— Умеешь, умеешь! — запротестовал Добрыня.

— Не умею! — заупрямился Илья.

— Ой, жжется! — закричал Яромир, сбивая с себя пламя.

— Ну коли так, ладно! — Илья вздохнул, примерился и сиганул за борт.

— Что? Куда? — Добрыня схватился за голову. — Вот человек! И пошутить уж нельзя! Эх, была не была! — воскликнул он и выпрыгнул следом за Ильей, придерживая шлем левой рукой, а меч на поясе правой. То же самое проделал и Попович. Яромир подбежал к борту и посмотрел вниз. Теперь от дыма, расплывшегося вокруг, ничего не было видно. Собравшись с духом, Яромир зажмурился и прыгнул следом за товарищами.

Приземление было неожиданным во всех отношениях. Пролетев несколько сажен, Яромир шмякнулся на что-то твердое и на некоторое время обалдел. Очнулся он оттого, что услышал голоса. Голоса были знакомые, но уж больно мрачные.

— А голова-то у него где? — произнес Муромец. — В грудь, что ли, вбило?

— А это что, не голова? — возразил Добрыня и легонько пнул по Яромирову шлему.

«Эй, ты чего дерешься?!» — хотел сказать Яромир, но не смог произнести ни слова. Шлем наделся аж до подбородка. Спасибо Поповичу: он все быстро понял и помог стащить изуродованный доспех.

— Так... — Илья строго посмотрел на Яромира, потом на Поповича. — А где обещанная вода? Кто говорил, что под нами море?

— Так было ж море! — растерянно произнес Яромир.

— Это об море я так звезданулся, что едва дух не вышибло? — проворчал Муромец. — Ты в следующий раз так не шути! Хорошо, хоть на песок упал, а если бы камни?

— Так я ж думал, что на самом деле вода! — расстроился Яромир. — Я ж волны увидел!

— Эх ты, дурья голова! — вздохнул Муромец. — Это ж пустыня! Она тоже вроде как волнами покрыта!

— Барханы называется! — подсказал Попович.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно осведомился Добрыня. — Ты ж вроде в этих местах не бывал? Ась? Это, знаешь ли, наводит на мысли...

— Какие еще мысли? — разозлился Попович. — Сколько раз с кумарцами встречались, они про барханы много рассказывали, говорили, например, что они поют...

— Кто поет? Кумарцы? — сморщился Илья. — Ох, не люблю! Как кота за хвост тянут!

— Да не кумарцы, а барханы!

— Что ты со своими барханами пристал! — не выдержал Илья. — Всю плешь проел! Поют, не поют... А ты, Добрыня, чего воду мутишь?

— Я это... — Добрыня смутился, — подумал, может, Алешку-то подменили. Может, обкумарили и шпионом подсунули? Что-то умный больно!

— Кто умный? Кто умный? — возмутился Попович. — Это я-то умный?

— Да какой же ты умный, когда дурак дураком! — сказал Илья. — Да и ты, Добрынюшка, не умней! И я тоже хорош! Видел же, что внизу земля, а все одно — сиганул!

Яромир с нарастающим удивлением слушал этот странный разговор, пока до него не дошло.

— Братцы! Видать, мы точно в колдовские места попали, если стали спорить не из-за чего! Лучше перекусим, а?

— А вот это дело! — оживился Илья. — Что будем есть?

— Не знаю, — пожал плечами Яромир. — Найти надо...

— Тогда пошли искать!

Друзья поднялись на гребень высокого бархана и огляделись. Пейзаж не радовал. Кругом виднелась пустыня, покрытая однообразными волнами. Только далеко на востоке курился легкий дымок.

— Вот туда и пойдем! — решил Илья.

— Думаешь, там жилище? — засомневался Добрыня.

— Не-а! Там летучий корабль догорает. А на нем жратвы завались!

— Мясцо-то, небось, хорошо пропеклось! — мечтательно произнес Попович, сглатывая слюнку. — И не только мясцо! Там еще бочка икры осталась... я ее в угол загнал. Не всю же на ворога тратить!

— Тогда, отряд, слушай мою команду! — Илья сглотнул слюну и оскалился. — Становись! Смирно! Животы убрать! Кому сказал животы убрать? — гаркнул он и легонько хлопнул Добрыню по поясу.

— Это не живот, — устыдился Добрыня, — это брюшной пресс!

— Разговорчики в строю! Строй — священное место для сол... богатыря! Напра-во! Бегом марш! Яромирка, а ты куда повернул? Ну, богатырь! Не знаешь, где право, где лево? Догоняй!

Друзья резво потрусили туда, где тонкой струйкой завивался дымок. Солнце пекло неимоверно. Вскоре доспехи раскалились и стали прижигать кожу.

— Ветерка бы... — сквозь зубы проворчал Добрыня.

— Будет тебе ветерок! — мрачно пообещал Муромец. — А ну, наддай! С ветерком! Ускорились!