На службе зла

– К вашему сведению, – обратился Страйк и к Буре, и к Джейсону, когда Робин, схватив свое пальто, пыталась оттащить босса от стола, – я подорвался в боевой машине. – (Джейсон спрятал багровое лицо в ладони, едва сдерживая слезы. У Бури отвисла челюсть.) – Водителя разорвало пополам – вот это было бы достойно вашего внимания, правда? – с яростью сказал он Буре. – Да только умер он, черт возьми, экая незадача. Другой парень потерял пол-лица, а я – ногу. Отнюдь не по своей воле…

– Пошли. – Робин тянула его за руку. – Давай. Спасибо, Джейсон, что согласился на эту встречу…

– Тебе помощь нужна, – сказал Страйк в полный голос и ткнул пальцем в сторону Джейсона, чем привлек внимание посетителей и официантов, но Робин уже вела его к выходу. – Тебе, черт возьми, помощь требуется. Ты с головой не дружишь.

Они прошли целый квартал под густыми кронами деревьев; только тогда у Страйка восстановилось дыхание.

– Ладно, – сказал он, хотя Робин молчала. – Ты меня предупреждала. Извини.

– Все в порядке, – сказала она мягко. – Мы получили, что хотели.

Им навстречу шли хорошо одетые мужчины и женщины, все деловые, торопливые. Сбоку проплыла богемного вида девица с дредами, в узорчатом платье, но сумочка за пятьсот фунтов доказывала, что вся эта атрибутика хиппи – такая же фальшь, как инвалидность Бури.

– Хорошо еще, что ты ее не ударил, – заметила Робин. – По коляске. На глазах у ценителей искусства.

Страйк засмеялся. Робин покачала головой.

– Как чувствовала, что тебя нельзя пускать в приличное общество, – вздохнула она с усмешкой.

44

Then Came the Last Days of May[77]

Он думал, что она испустила дух. Его не волновало, что это не прогремело в новостях, поскольку она была шлюхой. О первой, которую он грохнул, тоже ничего не сообщалось. Проституток никто на фиг не считал, они – пустое место, никому до них нет дела. Секретутка – единственная, из-за которой раздуют шумиху, потому как она работает на этого урода… порядочная девушка, завидный жених – журналюги забегают как нахлестанные…

Одного он не понимал: как та потаскушка вообще сумела выжить. Он помнил, как входил нож в ее тело, как лопалась кожа под лезвием, как сталь скребла по костям, как хлынула кровь… Ее нашли какие-то студенты – так в газете написано. Чтоб им самим сдохнуть, этим соплякам.

Спасибо, что хоть пальцы у него остались.

Фоторобот составила. Курам на смех, мать ее! Полицейские – бритые обезьяны в форме, большинство по крайней мере. И они думали, эти каракули им помогут? Да совсем ведь не похоже, ни капли; это вообще мог быть кто угодно, хоть белый, хоть черный. Он бы вслух заржал, кабы рядом не топталось Чудо, но оно не хотело, чтобы он смеялся над мертвой девкой и фотороботом…

В тот момент Чудо было настроено агрессивно. Он изрядно потрудился, чтобы загладить вину за свою жесткость: пришлось извиняться, лебезить.

– Я был расстроен, – приговаривал он. – Сильно расстроен.

Ему пришлось обнимать Чудо, покупать цветы и сидеть дома, просить прощения за свою несдержанность, и теперь Чудо этим пользовалось, как баба, которая стремится урвать побольше.

– Не люблю, когда ты исчезаешь.

Это ТЫ у меня исчезнешь к чертям собачьим, если не заткнешься.

Он кормил Чудо баснями, что его, дескать, зовут на работу, но впервые за все время оно, дерьмо этакое, осмелилось спросить: а кто тебя зовет? Долго ли тебя не будет?

Он смотрел, как шевелятся эти губы, и представлял, как заносит кулак и бьет Чудо по мерзкой гребаной морде, да так, что кости хрустят…

Но сейчас рановато; Чудо могло еще пригодиться, по крайней мере на то время, пока он не разделается с Секретуткой.

Оно все еще его любило, и это была козырная карта: он знал, что может поставить Чудо на место, пригрозив, что уйдет с концами. Но тут важно не перегнуть палку. Так что он продолжил осыпать это Чудо цветами, поцелуями, нежностью, чтобы стереть и вытравить из этой тупой, одурманенной башки воспоминание о его приступе ярости. Ему нравилось подмешивать Чуду в питье анальгетики и кое-что покруче, чтобы оно шаталось, как сомнамбула, чтобы плакало у него на шее, чтобы прижималось всем телом.

Он ведь такой терпимый, добрый, решительный.

В конце концов Чудо сдалось: отпустило на неделю, предоставило свободу делать все, что ему нравится.

45

Harvester of eyes, that’s me.

Blue Öyster Cult. «Harvester of Eyes»[78]

Инспектор уголовной полиции Эрик Уордл совсем не обрадовался тому, что Джейсон и Буря солгали его сотрудникам, но Страйк, придя в понедельник вечером в «Фезерс», куда Уордл пригласил его на пинту пива, нашел полицейского, как ни странно, в благодушном настроении. Отходчивость его объяснялась довольно просто: сведения о том, что из «Кафе-Руж» Келси забрал некий байкер, идеально вписывались в новую, любовно вынашиваемую версию Уордла.

– Помнишь парня с их сайта, взявшего себе ник Devotee? Он тащился от инвалидов и залег на дно после убийства Келси.