На снегу розовый свет...

У меня на поездку всего две недели. Неделю на дорогу туда — неделю обратно. На свидание только день и ночь. Тут нет времени на ошибку. Если вдруг Диана… Конфуз может оказаться смертельным для наших с Дианочкой хрупких отношений. Это для женщины отсутствие оргазма в первую встречу — дело почти обыденное. А для мужчины, если у него в первую встречу, извините, «не встал» — любовной карьере практически конец.

Мне же рисковать нельзя. Жили бы в одном городе, в случае неудачи попытку можно повторить. Купить цветов. Хорошую книжку. Диана любит хорошие книжки. Поговорить на отвлечённые темы, но — обязательно — чтобы смешно было и весело. И, как бы, между делом — повторить попытку.

Но во второй раз я смогу выбраться не раньше, чем опять лет через десять. Это сколько ей тогда будет, моей любимой?..

А — мне?..

Значит, всё нужно успеть сделать сейчас, за один день.

Наконец, собрался. Рюкзак сложил. Ничего не забыл? Конечно, забыл. Тут где–то у меня валялся мой чёрный пояс. Может понадобиться. Ага… Здесь он, за диваном. Давненько я его не надевал. Жизнь потому что спокойная, чёрный пояс вроде бы и ни к чему. Ну, а тут, конечно, надо. Мало ли что может случиться.

Посидел на дорожку на завалинке. Подошла Фелиция, молодая вдова. Она у меня убирается в квартире раз в неделю. Ну и — заодно. Для здоровья. Я ей доплачиваю. Один раз купил ей сатину на платье, так бедная женщина даже расплакалась. Хотела остаться на ночь. А ночью с женщиной нужно разговаривать.

Я сослался на головную боль.

Я попрощался с Фелицией, попросил присмотреть за домом. Перекрестился и — на шоссе, ловить попутный транспорт.

А — вот это для меня — самое сложное. Не берут меня попутки. Не останавливаются. Я уже и внешность пробовал менять. И бритым выходил, и с бородой. И в джинсах. И в штанах стёганых. Нет — не останавливаются. Не берёт ни одна зараза. Четыре — пять часов приходится ходить по асфальту, рукой махать. Наверное, через пять часов что–то меняется в моём облике и машина, наконец, останавливается. Особенно это приятно в сорокаградусные морозы с ветром.

Бывает, конечно, что уехать так и не удаётся.

Тогда иду домой, успокаивая себя философски — знать, не судьба…

Поэтому сейчас, когда я увидел своего хорошего приятеля, Кеншилика, который ехал по делам в райцентр на верблюде и предложил мне к нему подсесть — я и минуты не раздумывал. Тише едешь — дальше будешь. Тем более — не февраль, а самая середина лета. Тепло. Лёгкий ветерок пахнет подсохшими травами. К часу ночи я буду на станции. А поезд — в три.

Верблюд оказался спокойным. Мягким. А Кеншилик — хороший попутчик. Дорога с ним прошла незаметно. Кеншилик рассказал, почему у его соседа такая некрасивая жена. Когда–то у него была красивая. И Кеншилик её соблазнил. После Кеншилика она вообще пошла по рукам. Мужа бросила. Зачем муж, если этого добра и так навалом на каждом углу?

А потом прекрасная соседка уехала из посёлка с каким–то армяном.

Нет, не зря, всё–таки у нас в народе не любят этих кавказцев…

Вот… А сосед Кеншиликовский взял себе другую жену. Маленькую. Страшненькую. И так и сказал: — Теперь, мол, Кеншилик её не тронет.

Кеншилик, когда увидел новую жену соседа, тоже решил, что у него теперь в голове о преступлении против соседа не будет даже никаких мыслей.

Их потом и не было.

За разговором я даже не заметил, как и на поезд сел. И как доехал до города, в котором жила она, моя желанная Диана. Поезд, правда, опоздал. Был уже вечер.

Город прославился тем, что в нём пребывал в тюрьме писатель Достоевский.

У нас в России, чтобы обозначить в истории какой–нибудь город, особенно в глубинках или неудобных для жизни большого начальства климатических зонах, давно прибегают к способу, который не требует особых затрат. Так, достаточно было услать Тараса Шевченко к чёрту на кулички, в пустыню, на побережье Каспийского моря, и место, где ему люди, старшие по званию, били по зубам, стало исторической достопримечательностью. Марину Цветаеву вынудили повеситься в зачуханной деревушке — и теперь толпы любителей литературы совершают туда паломничества. На городе Горьком (ныне Нижний Новгород) следовало бы прибить табличку: «Здесь пребывал в ссылке академик Сахаров». Можно составить очень даже приличный список таких достопримечательностей. И ведь — практически — без никаких трудов, не построивши башни, красивей которой ни у кого нет, ни моста, ни дворца — можем мы, россияне, любую географическую дыру заставить гордо зазвучать на весь мир.

Прихлопнули Михоэлса в Минске — вот тебе и достопримечательность.

Правда, Минск не дыра, но славы, благодаря смекалке наших спецслужб, мы ему всё–таки прибавили.

Ну и, значит, я в Омске. Знаменитый острог уже идти смотреть некогда. Смеркается. Где–то у меня на клочке бумаги адресочек Дианы написан. Домашнего телефона не знаю. Придётся идти без звонка. Вот будет сюрприз!

Остановил такси. Водитель спросил адрес. Потом переспросил: — А ты, мужик, ничего не напутал?