На снегу розовый свет...

Теперь, милая, одну ножку сюда, а другую — сюда. Да… Окрасился месяц багрянцем… Второй день?.. Я стал свидетелем глубокой внутренней драмы. Инна Сергеевна, как мне помнится, родилась под знаком Козерога, значит, боли бывают сильные.

Я целую женщину в нежный промежуток кожи, туда, где живот переходит в бедро. Потом — ниже. Ещё ниже. На вкус ничего, вполне съедобно. Провожу языком по окровавленным лепесткам, Инна Сергеевна стонет — я погружаю всё лицо…

В дверь звонят. Муж? Нет, он в отъезде. Не может быть, что это он. Иду к двери. Положено, конечно, хозяйке, но она «без чувств». Ей, по–видимому, всё равно. Мне не всё равно. Однако, если я открою дверь в таком виде, то муж, если это он, может подумать, что случилось что–нибудь страшное.

Но это не муж. И не дети. Я вижу в экранчике телевизора папу–физика.

Простите, папа, при всём пиетете, при всём моём безграничном к вам уважении, дверей я вам не открою…

Я вернулся к Инне Сергеевне. И употребил весь свой многовековой опыт, чтобы чувства у неё проснулись. И мне это удалось.

Когда наступил период, о котором можно сказать «когда всё закончилось», Инна Сергеевна, прекрасная и усталая, спросила: «Ты так и не разденешься?..». У неё появились основания говорить мне «ты».

— Нет, — я ответил. — Ведь у меня может не получиться, и тогда я всё испорчу…

Какое продолжение может, могла иметь такая история? Да никакого.

И, тем не менее, мы встретились с Инной Сергеевной ещё раз. Потом ещё. Кончилось тем, что она бросила мужа и перебралась жить ко мне. С девочками. Мы сочетались гражданским браком.

И жили потом недолго, но счастливо.

ГОСТЬЯ

Без предупреждения, как снег на голову — секретарша даже и рта не успевает раскрыть — Ланка. Пнув своей очаровательной ножкой дверь, врывается в мой кабинет. Морщится: — Ф–ф–ффуу! — Как у тебя здесь накурено! Садится — падает в кресло напротив. Садится обычно, как все, но кажется, что ноги свои она кладёт мне на стол. Но это только кажется.

Ланка достаёт из сумочки зеркальце, невнимательно в него смотрит. Чего смотреть — и так хороша. И так на 20 лет моложе меня. И выходит, если поглядеть правде в глаза, то я на столько же её старше.

— Кофе нальёшь?

Достаю чашечки. Включаю кофеварку. Секретарше говорю, что на какое–то время меня ни для кого нет. Про себя думаю: — Нет, милая Ланочка, на этот раз у тебя ничего не выйдет.

Ланка пьёт кофе, рассказывает: — Представляешь? — иду по улице, а навстречу он, Олег, со своей выдрой. Идёт открыто, никого не стесняется. Морда такая довольная, наглая. Я к ним подошла, перед выдрой извинилась, и попросила Олега отойти со мной в сторонку. Подпрыгнула, вцепилась руками к нему в волосы и высказала всё, что о нём думала: — Подлец! Бросил меня с ребёнком! Променял на какую–то шлюху подзаборную!

А его накрашенная стерва стояла в двух шагах и делала вид, что её это не касается.

Кажется, я даже материлась.

Здесь нужно отметить, что Ланка и Олег, официально чужие люди. Они развелись полгода назад, с чем я, будучи другом бывшей семьи, Олега поздравлял трое суток. Потому что расстаться с такой женщиной, как Ланка — великое счастье.

Миловидная, невысокого роста, незаурядная умница, Ланка, кроме того, была мощнейшим энергетическим вампиром. Если перевести на киловатты, то, в период её очередной подзарядки, потухла бы Братская ГЭС, и вода бы вокруг неё высохла. Но, если в единицах человеческого терпения, то одного влюблённого по уши мужика для поддержания формы ей вполне хватало.

Олег прожил с Ланкой полтора года и всё–таки не выдержал. Молодая супруга выкачивала из него энергию, вперемешку с кровью, тоннами, цистернами, и он не успевал восстанавливаться.

В конце концов — не выдержал. Сбежал. Измождённый, худой, небритый, он несколько дней отлёживался на диване в моей холостяцкой квартире. Много со мной выпил водки. Когда я, с ним чокнувшись, выпивал одну рюмку, он опрокидывал две. А потом третьей закусывал. Говорят, водка выводит всякие яды, спасает от радиации. Олег был пропитан и тем и другим. После непрерывного, запойного пьянства, Олег неделю спал.

Таким образом он вышел из этого, практически, смертельного пике — сожительства с нашей маленькой милой Ланочкой.

Я говорю «нашей», потому что до того, как Лана вышла замуж за Олега, у нас с ней был головокружительный роман. Сейчас я думаю: головокружительный — для кого? Для Ланочки, по–моему, всё, как с гуся вода. Бывали, правда, мелкие огорчения. Буквально на второй или на третий день после пышной свадьбы с Олегом, она прибежала ко мне вся расстроенная, чуть ли не в слезах: — Я с ним никак не могу кончить, он всё делает не так! — Ну, чем я-то могу помочь? — задал я такой глупый и неуместный вопрос. В это время Ланочка, в нижнем уже белье, расстилала на моём холостяцком лежбище чистую свежую простыню, которую предусмотрительно прихватила из подарочного свадебного набора. Само собой, никто моего согласия не спрашивал.

И так она приходила потом до тех пор, пока всё у них с Олегом не наладилось.