На солнечной стороне. Сборник рассказов советских и болгарских писателей

Теперь дед не возвращался ранним утром в село, а шел к переправе, усаживался в лодку и до первых пассажиров дремал. Туман понемногу рассеивался, и над рекой вставало крутобокое солнце, несильные еще лучи его нежно покусывали щеки старика; чуть слышно, цепляясь за корчаги и камни, журчала река; снизу, от воды и песка, тянуло свежестью, а над головой проносились перистые облака… Невдалеке послышался шорох — человек шел, цепляясь ногами за кусты и громко стуча подошвами по камням. Шаги приблизились, рядом с лодкой легла тень, и дед выпрямился.

— Доброе утро, — поздоровалась с ним дородная тетка, поставила в лодку корзинку, прикрытую рушником, и села сама. Лодка качнулась, и тетка покрепче вцепилась в борта.

— Качается, проклятущая, еще не дай бог в воду свалишься.

Дед не торопился отчаливать, ждал, не придет ли еще кто-нибудь, но тетка принялась упрашивать:

— Поедем, дед, поедем, спешу я очень. На толоку, к свекру своему. Гости небось давно собрались, а я все никак не доберусь…

А на том берегу уже стоял человек и, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, жестами подзывал перевозчика. Дед оттолкнулся и начал грести против течения. Тетка испуганно хваталась то за корзинку, то за борт, а когда пристали к берегу, она вынула из корзинки пару вареных яичек и протянула старику.

— Возьмите, возьмите, — упрашивала она.

— Да баба принесет мне завтрак.

Тетка вынула из-за пазухи узелок, развязала и долго, пришептывая, считала медяки. Вздохнула, отдала деду. Вид у нее был обиженный и злой.

…За день переправлялась тьма народу. Один торопился к новорожденному, а другому нужно было на похороны, тот переправлялся, чтобы купить у знакомого бондаря бочку — огурцы-то уже поспели, пора и солить, а этот просто хотел проведать свекра, потому что свекор на прошлой неделе заколол кабана и теперь у него есть свежатина; а тот хотел одолжить у тракториста из Колодницы старый велосипед, потому что тракторист купил себе новый и старый ему ни к чему; двое детей добирались в гости к бабушке, и оба боялись дороги, и старого перевозчика, и маяка на круче, и широких лугов, разостлавшихся, словно ровная скатерть, и на скатерти этой желтели копны сена, а за ними хаты, похожие на эти копны, только что в садах.

Вода булькала как-то утомленно, а течение становилось будто сильнее и сильнее, и лодка шла все медленнее и медленнее, пока наконец дед не причалил и не привязал ее на ночь. Он зажег свой маяк и пошел в сторожку.

Спал Гаврило чутко и часто просыпался. Выйдя во двор, долго прислушивался, не зовут ли с того берега. Но слышалось только кваканье жаб на болоте да стрекотание кузнечиков на лугу. А ночь повисла над ним темным решетом, сплошь продырявленным звездами… По реке шел пассажирский пароход на Киев; два освещенных квадратика быстро продвигались вдоль берега и исчезли за Лысой косой. И неожиданно сердце старика замерло от чего-то невыразимо дорогого, он в испуге приложил ладонь к сердцу. Яркие квадратики уже скрылись, а беспокойство не пропадало. И дед вспомнил про Бычка, который только что уехал.

5

С утра зарядил мелкий дождь, и работы на переправе было немного. Перевез молодку, державшую под мышкой петуха. На середине реки лодка качнулась, и она выпустила красноголового. Тот забил крыльями по дну и перемахнул через борт. Молодка испуганно вскрикнула. Дед выловил петуха, она прижала его к животу и, согнувшись, сидела, как окаменевшая. На другом берегу перевозчика ждал паренек с ружьем. Он держался независимо, внимательно все разглядывал и, видно, почему-то волновался — губы его вздрагивали.

— Не тонет корыто? — небрежно спросил он о лодке.

— Не тонет, — успокоил его дед.

— А зря! — брякнул парень.

Сойдя на берег, он не перебросил ружье через плечо, а нес под рукой, всем своим видом показывая, как он гордится этим ружьем, из которого можно стрелять. Правда, отец не дал патронов, просто поручил отвезти дробовик брату, а то бы мальчишка и в ворону выстрелил, и в пенек вербовый, и в небо.

Дед спрятался от непогоды в курень. Долго сидел он или нет, не помнит, вдруг совсем близко позвали:

— Э-ге-гей! Хозяин!

И другие, охрипшие от табака и натуги мужские голоса, принялись весело кричать:

— Э-ге-ге-гей!..

Когда дед на корточках выполз из куреня, то увидел перед собой пятерых высоких мужчин в зеленых плащах с капюшонами. Они хотели сесть в лодку все вместе, но дед сказал, что так можно перевернуться и утонуть. Сперва он перевезет двоих, а потом остальных.

Они опять рассмеялись и спросили:

— А почему сперва двоих, а не троих?

— Волна на реке. Если с тремя перевернусь, то двух не переправлю. А так хоть двоих попробую.

— Ну чем не Ной, — опять пошутил веснушчатый и носатый задира.

В лодке дед не то сказал, не то спросил:

— Вы, наверное, приезжие…

— Мы, дед, нефть ищем, — проговорил рябой. — Знаете, что такое нефть? Без нее ни трактор не пойдет, ни самолет не полетит.