На солнечной стороне

— Знаю, мастер, что труднее всех сейчас тебе, — ответил бы Стоян, глядя на него с хитрецой. — Ты о нас печешься, но ты не знаешь нас так, как мы сами себя знаем. Ты судишь о других по себе. Боишься, что в один прекрасный день привезут еще такие же машины, и тебе придется вместе с молодыми осваивать новую профессию. Ведь машины выпускают не в единственном экземпляре, кто знает, сколько еще таких машин там, в той стране…

Сейчас Андрей осознавал, что испытывает чувство страха. Боится, что придет день, когда ему не придется склоняться, забыв обо всем на свете и испытывая благоговейное чувство, над листом металла, что ему не надо будет составлять в голове привычные сложные комбинации…

Решительный шаг… Какой умный человек их лектор, который готовил их к разным неожиданностям. А он-то считал, что ничего с ним не может случиться.

Он подходил уже к католической церкви. Каждый день, выйдя из автобуса, он проходил мимо нее по дороге домой.

И все же было кое-что, что интересовало его в связи с этой церковью. Время от времени он видел, как карлик с большой головой закрывает церковные ворота. Карлик бросал на него молниеносный взгляд и окунался в какой-то свой мир — полутемный, загадочный и душевно нечистоплотный… Андрей не сомневался, что карлик очень любит эти ворота с их протяжным скрипом.

Сейчас, подумав о нем, он осознал, какой шаг предстоит ему в жизни. Если он всем сердцем не примет эту машину, он станет похожим на этого карлика, его любовь к работе с металлическими листами превратится в тайное нечистое озлобление. Да и почему бы ему не принять машину?

И постепенно в нем стало рождаться чувство восхищения этой уверенной, прекрасной, совершенной машиной, этой отлитой из металла мечтой всех тех, кто ежедневно склонялся над стальными листами, напрягал ум. Ее родил их труд, их желание, чтобы любимую работу делали точно и четко… И вот этот день настал. Какое значение имеет все остальное? Эта машина странным образом вплеталась в картину, на которой он мечтал увидеть свою жену, окруженную необычным миром, в этом мире предстояло жить и его дочери.

Девочка не поняла бы его, не захотела бы увидеть эту машину. Андрей представлял, как скажет дочери, что эта машина может создавать маленькие озера с нависшими над ними деревьями и неподвижной ярко-зеленой водой, с висячими мостами и беседками, под которыми в маленьких лодках в виде лебедей будут плавать счастливые дети. И это вовсе не будет ложью.

Ему хотелось привести дочь к этой машине, увидеть ее, улыбающуюся, среди мигающих белых ламп.