На сопках маньчжурии

Грифцов угадал его мысли и, когда разговор перешел на конкретные задачи местной организации, сказал:

— А вас никуда не отпустим. Здесь армия, запасные, познавшие великий опыт войны, те, кто должен помочь пролетариату решить судьбу России.

— Конечно, я останусь! — воскликнул Логунов, хотя только что ему казалось, что он ни за что не останется.

Как некогда в Мукдене, Логунов прожил несколько дней в этом домике, напоминавшем дачу.

Понемногу он стал понимать, как строит партия свой организм.

Он узнал, что дивизия есть район работы, а полк — подрайон, что во главе района стоят организатор района, секретарь и пропагандисты. Роль каждого из них ответственна, особенно секретаря, который хранит членские списки, деньги, ведет и хранит протоколы районных собраний.

— Еще вот что нам необходимо, — говорил Грифцов, — необходимо иметь постоянное собрание агитаторов и пропагандистов! Необходимы литературная комиссия и техническая группа. Техническая группа у нас мала. Везде работа ее трудна и сопряжена с большим риском, в условиях же армейских — тем более.

Логунов слышал новые имена, по-видимому вновь приехавших революционеров, а может быть, членов местной группы.

Грифцов спросил Логунова, не хочет ли он поработать пропагандистом.

Предложение обрадовало Логунова, но ему показалось, что он не справится с делом. Ведь пропагандист должен говорить так, как говорит Антон или Неведомский. А для того, чтобы говорить так, надо знать все то, что знают они.

— Я могу говорить только об одном — о солдатской доле, о солдатской нужде да о наших военных неудачах.

— Отлично. Как раз то, что нужно, не правда ли, Леня? Именно с солдатской доли и нужно начинать разговор с солдатами.

Логунов стал разрабатывать с Горшениным пропагандистские темы. Работа предстояла обширная. Только вначале можно было ограничиваться разговорами о солдатской доле. Время требовало широкого и быстрого ознакомления членов солдатских кружков с революционной ситуацией страны. Ведь члены кружков должны составить ядро революционной армии. В нужный момент они захватят командование взводом, ротой, батальоном. А к этому их нужно подготовить.

— Но во всякой подготовке требуется постепенность, не так ли? — говорил Горшенин. — Самое скверное — человека оглушить. Для безболезненного внутреннего роста солдату нужно сначала читать революционную, хотя и безусловно легальную литературу. Затем литературу, дающую конкретные указания, каким образом свергнуть существующий строй, и наконец литературу, которая пробудит в солдатах классовое сознание. Трудное, мой друг, но важнейшее дело. Сверх всего, необходим устав военной организации. А устава нет, потому что и организации-то еще нет. Тут, Николай Александрович, мы с вами упираемся в серьезное препятствие. Но большевики это препятствие преодолеют, военную организацию мы создадим, а устав уж и тем более.

Прочитав разработанный план, Грифцов засмеялся:

— Целый университет разработали, да еще по курсам. Горшенин, на сколько годков ты рассчитал всю эту подготовку? Теперь, друзья мои, распространять нужно любую нашу нелегальную литературу. Будем издавать листовки с описанием солдатской жизни, будем всячески укреплять связи между солдатами, рабочими и крестьянами, чтобы солдат не позволял использовать себя для гнусной цели — подавления восстания, чтобы он с омерзением отвергал навязываемую ему царскими опричниками роль палача. Не оставляйте, товарищи, без внимания ни одного случая массового нарушения дисциплины в армии. Сейчас для нас такие факты важны чрезвычайно. Значит, сюда, в эту часть, должен идти пропагандист.

Через четыре дня Логунов уехал в полк.

4

Ханако вышла на харбинском вокзале. Как всегда, народу на вокзале было много. Военные, штатские. Группа запасных промаршировала к будке с кипятком.

Ханако неторопливо шла по открытой части перрона, потом по закрытой, стараясь дать себе отчет, как же все это случилось? Как случилось, что у нее пропал пакет? Она ехала в вагоне второго класса — Грифцов всегда советовал ездить в первом или втором классе, — два пакета лежали в сетке, третий в багажнике. В купе сидели офицеры, священник, трое служащих китайского телеграфа и полная красивая женщина в легонькой жакетке и соломенной шляпке.

Перед остановкой Ханако сняла два пакета и положила их около себя, третий решила взять, покидая вагон. Поезд затормозил, она выглянула из окошка, увидела кирпичное здание разъезда, железнодорожника, сбегавшего по деревянной лестнице, толпу солдат, а у забора, в тени тополей, Хвостова.

Когда она протянула руку за третьим пакетом, его не оказалось. Пассажиры были заняты своими делами: священник возился с портсигаром, офицеры готовились пить чай, а красивая полная женщина стояла в проходе в другом конце вагона, с кем-то разговаривая.

Ханако оглядела купе, спросила офицеров:

— Господа, не видали, где мой пакет?

Офицеры посмотрели друг на друга.

— Пардон, извините, не видали, — сказал подполковник.

Ждать было нельзя, поезд отправлялся дальше, Ханако выскочила из вагона. Она передала два пакета Хвостову.