На сопках Манчжурии (СИ)

— Видимо, ваши поставщики не столь расторопны как мои. Что касается шампанского, то мне его доставил господин Липович, а где взял он, то мне не ведомо, — смиренно сказал Фрунзе, отлично знавший происхождение шампанского. Для губернаторского застолья пронырливый Фима просто перекупил партии «Мадам Клико» прибывшие по заказу англичан и французов.

Так праздновала Ломе окончание самума и прихода календарной весны, но государственные заботы и здесь не оставляли губернатора. Внезапно за спинами гостей возник помощник Фрунзе Горьковой и чуть заметно кивнул губернатору головой.

— Прощу меня простить господа, но мне нужно решить кое-какие вопросы с шеф-поваром по поводу праздничного стола, — непринужденно извинился перед гостями хозяин.

Горьковой проворно догнал Фрунзе и, понизив голос, доложил: — Его доставили, Михаил Васильевич.

— Где он?

— Во флигеле для прислуги.

— Надеюсь, что он без кандалов и в цивильной одежде?

— Так точно, как вы приказали.

— Отлично. Доставьте его в комнату для гостей и позовите туда Котовского.

— Без конвоя?

— Да, одного. Я буду его там ждать.

Вскоре таинственная личность, из-за которой губернатор был вынужден оставить своих гостей, переступила порог гостевой комнаты. Среднего роста, с длинными нестриженными волосами и густыми усами он быстрым взглядом оглядел Фрунзе и Котовского, а затем пренебрежительно произнес: — Хорошо живете, господа бывшие социал-демократы и экспроприаторы, а ныне слуги капитала.

От этих слов у Котовского хищно заблестели глаза, но на Фрунзе они не оказали никакого воздействия.

— Присаживайтесь Нестор Иванович, рад вас видеть — учтивым тоном предложил губернатор, указав на одно из кожаных кресел стоявших перед его столом. — А в том, что мы слуги капитала, то в этом вы сильно ошибаетесь. Здесь мы слуги России, в которой произошел ряд перемен, и грядут ещё более серьезные. Что же касается нашего жития, то согласитесь, негоже российскому губернатору жить в облупленной хате с крышей из пальмовых листьев. Знаете ли, положение обязывает перед соседями не быть теми дикарями, которыми они нас стараются выставить перед всем миром.

— Хорошо поете, ваше превосходительство, но почему у остальных на этой каторге нет дворцов, и они вынуждены жить в лачугах!? — гневно выпалил собеседник, но Фрунзе и бровью не повел.

— Опять ошибаетесь, Нестор Иванович. Здесь у нас не каторга, а колония, и живут наши колонисты в нормальных условиях. Дворцов у них точно нет, но вот хороший дом имеется почти у каждого. И в этом вы сможете скоро убедиться лично.

— Значит, хотите обеспечить домом с крепкими стенами и чудными решетками на окнах? Это я уже проходил, господин Фрунзе, не удержите!

— Можете называть меня Михаилом Васильевичем. Григория Ивановича вы полагаю, знаете заочно. В отношении же домов вы зря иронизируете. Домами своих колонистов мы не обеспечиваем, а помогаем в их построении. По поводу вас и ваших товарищей, присланных сюда на основании решения суда, то у нас с Григорием Ивановичем, есть одна интересная мысль.

Фрунзе сделал паузу, но не услышал ответа. Его собеседник гордо вскинул голову в ожидании решения своей судьбы.

— Зря вы видите в нас врагов Нестор Иванович. У нас у каждого есть свои идеалы, свое видение жизни, но, оказавшись на этом пяточке африканской земли, мы пытаемся со всеми, прибывшими в Того, людьми найти общий язык. Вражда, при том огромном количестве взрывоопасного контингента, нам здесь никому не нужна. Ни власти, ни колонистам.

— Здесь очень серьезное положение, гораздо серьезнее, чем тебе кажется Нестор. Господа соседи уже дважды пытались нас раздавить и только благодаря нашей сплоченности, мы сегодня не только живы, но и даем праздник назло всем англичанам, французам и американцам. Мы хотим тебе предложить серьезное дело, а ты фордыбачишься! — воскликнул Котовский, ухватившись за спинку противоположного от гостя кресла.

— И какое это дело? Возглавить администрацию нового рудника и помогать вам, эксплуатировать моих боевых товарищей, так!? Никогда этого не будет!! — воскликнул Махно, но его гневная тирада вновь ушла в пустоту.

— А с чего ты это взял, что мы именно это хотим предложить? — поинтересовался Котовский.

— Об этом говорит вся ваша пересыльная тюрьма! Новых каторжников на эти, как их там, бомбиты, а Махно надзирателем над ним. Плохо вы храните свои секреты, господа хорошие, — презрительно молвил анархист, радостный оттого, что смог уесть своих собеседников.

— Значит, говорят, — бригадир и Фрунзе обменялись хитрыми взглядами, — ну и пусть себе говорят. А теперь послушай, что мы тебе скажем. Ты, Нестор, вольный орел, бунтарь и сажать тебя на нудную административную работу, это — верх глупости. Ведь все равно будешь ратовать за полную анархию и свободу от всякой власти. Будешь?

— Буду! — честно признался анархист.

— Вот видишь. И как сделать, чтобы и овцы были целы и волки сыты? — спросил его Котовский.

— Не знаю. Вы начальство вы и думайте, — холодно процедил Махно.