На соседней планете

— Все это такъ! Но я не стану дольше мучить тебя и прямо скажу, что не считаю нескромнымъ твое желаніе знать, что дѣлается на другихъ планетахъ, хотя бы на Марсѣ, напримѣръ, о которомъ такъ много говорятъ у васъ въ данное время.

— Атарва! Вы хотите лишній разъ доказать, что читаете мои мысли, какъ открытую книгу, отвѣчаяна мой вопросъ, когда я не успѣлъ еще даже открыть рта? — взволновался молодой человѣкъ.

— Читать человѣческія мысли вовсе не такъ трудно, какъ ты предполагаешь, а въ данномъ случаѣ моя заслуга еще того меньше. Ты уже не разъ говорилъ мнѣ объ этомъ, и еще сегодня утромъ я видѣлъ какъ ты читалъ статьи по этому вопросу. Какъ видишь, немудрено было догадаться, что озабочиваетъ тебя. Я вотъ сейчасъ накормлю своихъ птицъ, а потомъ мы на свободѣ побесѣдуемъ о нашихъ сосѣдяхъ въ пространствѣ, — отвѣтилъ Атарва и, взявъ со стола блюдо съ зернами, направился на противоположный конецъ террасы.

Молодого иностранца, съ которымъ мы познакомили читателя, звали княземъ Андреемъ Шелонскимъ. Покойная мать его была въ свое время очень дружна съ Е. П. Блаватской, извѣстной основательницей теософическаго общества, и раздѣляла всецѣло убѣжденія своей знаменитой соотечественницы: сдѣлалась горячей теософкой и даже въ своемъ единственномъ сынѣ взрастила мистическое міровоззрѣніе; въ этомъ помѣхи ей не было. Овдовѣла она еще очень молодой и затѣмъ почти безвыѣздно жила за границей. Громадное состояніе матери дѣлало молодого князя вполнѣ независимымъ, и онъ, не избирая служебной карьеры, сдѣлался страстнымъ оріенталистомъ, а затѣмъ отдался изученію оккультизма и археологіи.

Благодаря выдающимся способностямъ и рѣдкой настойчивости, князь Андрей скоро сталъ настоящимъ ученымъ. Съ присущей русскимъ способностью усваивать чужіе языки, онъ легко изучилъ языки древняго востока, и такъ же свободно говорилъ на санскритскомъ, еврейскомъ и коптскомъ, какъ и на французскомъ, нѣмецкомъ и англійскомъ.

Смерть матери порвала связь его съ Европой, и онъ отправился путешествовать. Побывалъ онъ въ Египтѣ, Греціи и Ассиріи, а потомъ уѣхалъ въ Индію, гдѣ при помощи своихъ связей съ теософическимъ обществомъ, вошелъ въ сношенія со старымъ, ученымъ браминомъ и сдѣлался его ученикомъ. Индусъ заинтересовался пылкимъ, трудолюбивымъ и богато одареннымъ юношей, и однажды предложилъ князю познакомить его съ однимъ изъ таинственныхъ мудрецовъ, называемыхъ Махатмами, которые занимаются тайными науками и изъ глубины своихъ недоступныхъ убѣжищъ управляютъ, какъ говорятъ, судьбами всего міра. Вѣка протекаютъ надъ ними, не касаясь ихъ безконечно длящагося существованія.

Князь Андрей съ благодарностью принялъ это предложеніе и покорно подчинился всѣмъ мѣрамъ предосторожности, какъ потребовалъ браминъ.

Оба они уѣхали въ Сѣверный Индостанъ и нѣсколько дней странствовали по Гималаямъ. Затѣмъ, однажды вечеромъ, браминъ завязалъ князю глаза и повелъ въ подземелье, входъ въ которое такъ и остался неизвѣстнымъ Андрею.

Долгіе часы шли они по высѣченнымъ въ скалахъ коридорамъ, развѣтвлявшимся во всѣ стороны. Браминъ снова закрылъ ему голову шелковымъ капюшономъ, и они стали подниматься по узкой лѣстницѣ; когда же, наконецъ, князь почувствовалъ, что чистый, свѣжій воздухъ пахнулъ ему въ лицо и съ него сняли капюшонъ, то онъ увидѣлъ, что стоитъ въ саду, передъ дворцомъ Атарвы, а самъ ученый улыбаясь его привѣтствовалъ.

Три мѣсяца прошло съ тѣхъ поръ, какъ Андрей Шелонскій сдѣлался ученикомъ Атарвы, назначившаго шестимѣсячный срокъ на испытаніе, чтобы убѣдиться, обладаетъ ли онъ качествами, необходимыми для усвоенія дальнѣйшаго посвященія.

Отношенія между учителемъ и ученикомъ скоро потеряли натянутость, и магъ сталъ дружески обращаться съ Андреемъ, который сумѣлъ завоевать его довѣріе. Жадность Андрея къ ученію его забавляла, и Атарва шутя, называлъ его „научнымъ лакомкой“.

— Итакъ, мой молодой другъ, что хочешь ты знать о сосѣдней съ нами планетѣ, которая такъ живо интересуетъ тебя? — спросилъ индусъ, садясь къ столу, съ котораго двое слугъ успѣли убрать посуду, пока онъ кормилъ птицъ.

— Все! Возможна ли на Марсѣ жизнь, живутъ ли дѣйствительно на немъ люди, и возможно ли войти въ прямыя съ ними сношенія?

— А какъ ваша офиціальная наука отвѣчаетъ на эти вопросы? — спросилъ магъ.

— Отвѣчаетъ предположеніями, основанными на наблюденіяхъ, какія удалось сдѣлать, но столь противорѣчивыми, что, въ сущности, наша наука знаетъ очень мало. Что же касается интересующаго меня вопроса, а именно, — существуетъ ли человѣчество, подобное нашему, — то онъ и донынѣ остается неразрѣшимой загадкой, и большинство ученыхъ отрицаютъ всякую возможность, чтобы на другихъ планетахъ жили мыслящія существа.

— Но если самые ученые астрономы рѣшили, что вселенная — пуста, то почему ты думаешь, что я знаю объ этомъ больше?

— Потому, что считаю вашу науку высшей. Я убѣжденъ, что вы, маги, не ограничивающіеся изученіемъ одной только матеріи, располагаете средствами и методами для изученія окружающей природы, неизвѣстными нашей юной европейской наукѣ.

Атарва улыбнулся.