На стальном ветру

- Они были готовы отравить целый мир, - сказала Намбозе. - Наказание суровое, это верно, но если бы один из этих камней упал на Мандалу... это был бы самый безответственный поступок за всю историю нашего вида! Их нужно было остановить.

- Стокгольмский синдром, - сказал Травертин. - Вот в чем дело. Мы так долго были ее заложниками, что начали разделять ее точку зрения. Но даже если это правда, это не меняет моего мнения. Намбозе и доктор Эйзиба правы - бомбардировку нужно было прекратить. Если потребовалось совершить этот ужасный поступок, чтобы остановить это, это все равно меньшее преступление, чем позволить этому продолжаться.

Чику едва могла смотреть на их лица. - Ты еще не знаешь всей истории. Она намеренно уничтожила только три из пяти - она провела свои расчеты и пришла к выводу, что взрыва трех кораблей будет достаточно, чтобы доказать свою точку зрения.

- И что? - спросил Травертин, наклоняясь, чтобы встретиться взглядом с Чику.

- Она спросила меня, какие два следует сохранить. Она сказала, что если я не назову ей два имени, она примет решение сама.

Доктор Эйзиба сказал: - Ты не можешь винить себя за ее действия, Чику. Она поставила тебя в безвыходное положение - это выбор, о котором никого никогда не следует просить.

- И вообще, какого выбора она ожидала от тебя? - спросила Намбозе. - Ты не машина. Ты не можешь принять такого рода решение - никто из нас не смог бы. Голокорабли были нашими домами! Возможно, мы путешествовали на "Занзибаре", но все мы испытывали привязанность к другим кораблям. Даже когда они начали осложнять нам жизнь, у нас все еще были друзья и любимые, разбросанные по всему каравану.

- Это показывает, как мало она на самом деле понимает нас, - сказал доктор Эйзиба, печально качая головой.

- Нет, - сказала Чику. - Это ты не понимаешь. - Она вздернула подбородок и встретилась взглядом с каждым из своих спутников по очереди. - Она дала мне возможность сделать этот выбор, и я им воспользовалась. Я велела ей пощадить "Малабар" и "Маджули". Я приняла такое решение.

- Что ты сделала? - спросила Намбозе.

- Это был правильный поступок. Я не хотела, чтобы гребаная машина решала, кому жить, а кому умереть. Если это преступление, пусть это будет моим преступлением.

- Ты не имела права принимать такое решение, - сказала Намбозе.

Чику оторвалась от ящиков. - Я была там. Тебя там не было. Она попросила меня выбрать, и я выбрала. Я не могла оставить это решение за ней, поэтому я сказала ей, что "Малабар" и "Маджули" могут жить. И знаете что? Я бы сделала этот выбор снова. На этих голокораблях есть слоны. Я перевела их туда. Их выживание зависит от меня.

- Слоны, - повторил доктор Эйзиба, как будто он неправильно расслышал ее в первый раз.

- От стад "Занзибара". отделились независимые популяции. "Маджули" взял первую группу, и я вела переговоры с "Малабаром", чтобы он взял еще несколько, когда случилась Каппа... - Ее голос был на грани срыва. - Когда все это началось.

- Слоны, - снова повторил доктор Эйзиба. - Просто для ясности - потому что я очень надеюсь, что чего-то недопонимаю здесь, - ты предпочла слонов человеческим жизням? Ты не рассматривала возможность спасения голокораблей с наибольшим населением или тех, которые несут наибольшее количество специализированных технологий, необходимых нам для жизни в этом мире? Ты основывала свое решение на судьбе нескольких слонов?

- Ты видел танторов, - сказала Чику.

- Но это были не танторы, - сказала Намбозе. - В этом-то все и дело, не так ли? Это были просто животные.

- Мы не можем привередничать и выбирать. Танторы произошли от слонов. Я была должна им...

- Ты им ничего не была должна! - сказал доктор Эйзиба, сплевывая сквозь зубы. - Что она тебе сделала, Чику? - А потом он вскочил и схватил Чику за предплечья, достаточно сильно, чтобы она почувствовала, как его ногти впились в ее кожу сквозь ткань одежды. - Тебе не следовало соглашаться на это! С того момента, как ты разбудила меня на "Ледоколе" и сказала, что мне солгали, я принял решение доверять тебе, полагая, что обстоятельства вынудили тебя сделать трудный выбор на благо каравана. - Эйзиба сильно толкнул ее. Чику потеряла равновесие и упала навзничь, зацепившись ногами за ящики с припасами, на которых она сидела. Она сильно ударилась верхней частью спины, нагнув шею и выбив воздух из легких.

Физическое насилие никогда не было частью ее мира. На мгновение это было больше, чем она могла переварить.

- Тебе следовало отказаться, - сказала Намбозе, нависая над Чику. - Почему ты этого не сделала? Почему ты не потребовала нашей помощи в принятии решения?

- Это сделало бы его более приемлемым для вас обоих? - спросил Травертин.

Чику попыталась оттолкнуться от пола.

- Мы должны были принять в этом участие, - сказал доктор, поставив ногу прямо на живот Чику, чтобы удержать ее на полу. - С нами должны были посоветоваться!

- А что, если бы мы все придумали разные пары имен? - спросил Травертин. - Разве голосование по этому вопросу демократическим путем сделало бы это решение менее отвратительным?