На стороне ребенка

Эта превентивная работа в особенности должна быть направлена на выявление родительской позиции по отношению к ребенку (на стадии его эмбриональной жизни) и образу, в котором ребенок предстает перед внутренним взором родителей и с которым родители вступают в контакт затем – при рождении и в первые месяцы жизни ребенка. Мне думается, что именно в этот период можно проводить еще более точную работу по демистификации и снятию «наследственных долгов». Потому что именно в этот период наиболее ясно прослеживается роль «врожденных идей» и «врожденных недоразумений». Именно эта ступень развития человеческой личности целым поколениям воспитателей казалась неуловимой, а значит – и не интересовала их. Еще и сегодня большинство взрослых не обращают внимания на этот период жизни своих детей. Поле для работы в первые месяцы жизни человека гораздо шире, чем в первые десять лет этой жизни, – те, о которых известно уже достаточно много.

Случай, представляющий действительный интерес и позволяющий уловить тот живой, неумирающий в ребенке «язык», что интегрирован в нем, и к которому ребенок, нуждающийся в этой поддержке, обращается вновь, чтобы обрести себя в себе самом. Это язык в самом широком понимании этого слова.

У нас в Мезон Верт есть небольшой бак с водой, стоящий на высоте двух ступенек. За два года нашей работы мы ни разу не видели, чтобы дети играли с машинками на второй ступени около бака. И вот восемнадцатимесячная девочка залезает туда, с трудом затаскивает машинку, зажав ее между коленками, и сталкивает ее оттуда: бум-бум-бум. И продолжает в том же духе. Совершенно не подражая ей, ее трехлетний брат в другое время затаскивает туда грузовик и сталкивает его со ступенек точно таким же образом. И брату, и сестре так было надо. Я наблюдаю и вижу, что родители, а в особенности папа, приходят в ярость от той игры, которую придумали дети, хотя игра эта никому не мешала. Так реагировали только они. Я спросила у мамы: «Когда дети были маленькими и были в коляске, вам надо было спускаться и подниматься с коляской по ступенькам?» – «И не напоминайте!» – она смеется, муж – тоже. Тогда я спрашиваю: «Помните вашу квартиру?» Муж в недоумении: «Почему вы спрашиваете?» – «Потому, – отвечаю я, – что вы раздражаетесь из-за того, что делают ваши дети, а ведь это никому не мешает». Тем не менее папа на грани того, чтобы просто запретить своим детям играть. Мама мне поясняет: «Мы жили в бельэтаже, и у нас была несносная консьержка, которая не позволяла мне оставлять коляску на… и без того тесном входе. Так что я, чтобы добраться до нашей квартиры, была вынуждена постоянно поднимать коляску на семь-восемь ступенек, а когда родился второй, в коляске стало двое детей, так что я сходила с лестницы… бум-бум-бум…» А муж – закатывал сцены: ругал и консьержку, и свою жену, которая не могла убедить консьержку, что коляску надо оставлять внизу, что это бесчеловечно по отношению к ней. Точно так же, как он ругался и злился тогда, сегодня он готов был буквально изничтожить своих детей. В конце концов семья переехала, они нашли квартиру в доме с лифтом и низким первым этажом: теперь-то они живут в таком доме, где поднимать и спускать на себе ничего не нужно. «Вот этого-то и не достает вашим детям, – сказала тогда я родителям. – Вот что они делают». Малышка слышала это «бумканье» в свои первые 3–4 месяца, а ее брат – все свое младенчество. И они на своем языке, с помощью этих машинок, «возвращали» ту, свою с матерью, безопасность: бум-бум-бум, вниз, и снова подняться, и снова бум-бум, бум… Эти двое детей не играли, а в самом деле переживали необходимое им состояние.

Движения, жесты, которые родителям кажутся незначительными, либо, наоборот, представляются невыносимыми, могут носить самый что ни на есть разоблачительный характер. Эти маневры детей с машинками не были бессмысленной игрой: они воспроизводили безопасность детей при матери. Нагоняи отца не производили на них никакого эффекта; стоило ему отвернуться, дети принимались за прежнее. Для них играть в «это» было важнее всего остального; они вновь обретали себя самих защищенных, свою безопасность, которая была им необходима, как защита, позволяющая противостоять переменчивым людским настроениям.

Перед нами наглядный пример того, как родители склонны подавлять и цензурировать своих детей в выражении ими себя, в проявлениях, которые сообщают о ребенке нечто очень для него важное, что родители обязаны понять.