На стороне ребенка

Эта жажда приключений часто живет по ту сторону реальности. Желательно, чтобы она вступала в единоборство с повседневными опасностями, которым подвергаются определенные группы людей, поставленные в неблагоприятные условия. Показателен опыт одной молодой австрийки, которая поселилась среди индейцев ваяпи в Гвиане. Первые месяцы они терпели ее присутствие, но ею самой, казалось, не интересовались. На самом деле ее изучали. Им требовалось время, чтобы ее проверить. Так, она захотела половить рыбу в местной речушке, насадила на крючок червяка и вернулась с пустыми руками. Ваяпи не сказали ей, что рыба в этой речушке травоядная и, чтобы ее поймать, надо насаживать на крючок дикие ягоды. Что же делать, как привлечь их внимание? Показать свою храбрость. Прекрасно умея управляться с лодкой, она привезла с собой байдарку. Однажды утром она спустилась в лодке по порогам, где индейцы плавать не отваживались. Она благополучно миновала все пороги. Индейцы же посмотрели на нее с легким недоумением… Просто потому, что, она, как оказалось, не вызвала у них ни малейшего восхищения своей отвагой. Они сказали ей: «Но ведь ты рисковала без всякой пользы». В лесах Амазонии и без того шла непрестанная борьба за выживание, поэтому индейцам и в голову не приходило совершать лишние подвиги[68].

Человек должен получать свою долю риска в отношениях с себе подобными и в отношениях с космосом, но, удовлетворяя свою потребность в риске, ему нет необходимости рисковать ради прихоти.

Молодая австрийка прекрасно поняла, что для того, чтобы не оставаться больше вне племени, ей следует идти лишь на тот риск, который необходим для выживания, а не изобретать дополнительные испытания.

В средневековой Европе князь, не выходя из дома, имел возможность удовлетворить и свое любопытство, и свою любознательность: трубадуры, шуты, бродячие торговцы приносили ему вести из внешнего мира и обогащали его все более. Для всех и каждого князь являл собой вершину развития. Подражая ему во всем, люди превратили жилье в собственность; собрав все свое добро, обзаводились обстановкой. Но одновременно с этим они утратили чувство защищенности, достаточной безопасности перед лицом незваных гостей. Если к государю проникал какой-нибудь вор, в доме всегда было человека три-четыре, чтобы выставить его за дверь. Для частного лица это было невозможно… И вот буржуа оказались вынуждены разыгрывать из себя господ, на самом деле ими не являясь, то есть не обогащаясь за счет встреч с внешним миром. Я думаю, что они стали сокращать контакты с посторонними, и именно это создало ту удушливую атмосферу буржуазной жизни XVIII и XIX веков, атмосферу, которая внушала людям все большее недоверие к чужому образу жизни. Примечательно все же, что, искренне желая следовать примеру господина, который широко пользовался своим либидо[69] и своей сексуальностью, путешествовал, интересовался искусством, принимал художников, артистов, ученых, они, напротив, жили так закрыто, что это вообще мало напоминало жизнь, разве что время от времени они отворяли двери каким-нибудь, к примеру, бродячим торговцам пряностями, которые заглядывали к ним и мимоходом делали ребенка-другого их заброшенным женам.