На стороне ребенка

Крещение по-китайски

В Ланьчжоу каждому ребенку, когда отмечают первый месяц его жизни, дается в качестве покровителя изображение тигра. Кроме того, чтобы отпугивать угрожающих ребенку демонов, осторожные родители давали ему отталкивающие имена, такие, как Дочь Навоза, Мерзкое Дитя или просто Грязь. В наше время новые веяния вызвали к жизни не менее причудливые имена: сегодня в классе соседствуют Служи Народу, Защищай Восток и Маленькая Армия.

Иногда я думаю, что первобытный грех человечества состоял в поедании собственных младенцев; когда не было животных, которые могли бы послужить пропитанием, одержимые голодом родители могли решиться на то, чтобы есть своих детей… а современные дети могут чувствовать себя так, словно могут съесть свою мать или сами быть ею съедены.

И это тоже в нас существует. Наверно, эта символическая функция отражается и в нашем повседневном языке, когда мы говорим про человека: «аппетитный», «сдобный», «у меня на него зуб» и т. д., и во всяких психосоматических нарушениях.

Об этом свидетельствует миф. Для греков в этом была трагедия судьбы человека, Рок, причина несчастий общества.

Открытие такой подосновы всей нашей психологической и созидательной динамики явилось значительным прогрессом. Мы живем в увлекательную эпоху.

Если люди в самом деле способны на полное уважение к самому малому среди них, – а это и есть содержание той вести, которую принес нам безумец Христос, – если людям удастся признать такую же ценность за крохотным малышом, как за взрослым, который уже опирается на логику, это, я думаю, будет очень значимой революцией. Именно ребенок имеет доступ к тому, что обладает наибольшей ценностью в мире, но поскольку он мал и физически слаб, мы навязываем ему нашу силу, какую сильные всегда навязывают слабым. Революционная миссия XX века состоит в том, чтобы сказать: не агрессивен самый хрупкий и слабый, безобиден тот, кто меньше всех, он таков, каков он есть, и он – прекрасней всех.

Следует призывать к тому, чтобы смотреть на этого маленького будущего человечка, находящегося в становлении, не с точки зрения его хрупкости или слабости, но с точки зрения того, что в нем есть нового, созидательного, динамичного и несущего новые знания не только о нем самом, но и обо всех, кто с ним соприкасается, обо всех, кто находится в состоянии роста или распада, здоровья или изнуряющей болезни. Новорожденный всему этому противостоит. В «Пособии в помощь детям трудных родителей»[114] сказано: «Дети – единственные, кто может что-то сделать для родителей, потому что они, дети, никогда не были взрослыми, и в этом их преимущество». Иначе говоря, взрослая жизнь еще не деформировала ребенка. К нему следует проявлять интерес, и не только потому, что он имеет право жить, но и потому, что он несет в себе гораздо больше, чем мы думаем, потому что ребенок – это любовь, это присутствие любви среди нас.

Ребенок – это ахиллесова пята взрослого: быть может, даже тот, кто на первый взгляд кажется самым сильным, боится этого правдивого существа, которое способно его обезоружить.

Страх смерти, страх жизни