На страже мира

Огонь сам по себе охватил две кучки дров справа и слева от него. Шаман продолжал двигаться, контуры его мускулистого, но стройного тела были до странности красивыми. Огонь перекинулся на две другие кучки, затем на основной костер. Настойчивый барабанный бой зазвучал, все громче и громче, когда три отрокара на краю площадки стали бить в большие пузатые барабаны. Дикая, зловещая мелодия дудок, которые не могли быть сделаны из дерева или растения Земли, бросала вызов, простейшей музыкой вызывая к жизни дыхание разумного существа. Шаман повернул голову так, что его длинные черные волосы взвились, закрутился как дервиш и начал танцевать.

Отрокары хлопали как один, вторя барабанному ритму. Шаман крутился и извивался, его движения порождались грацией и скоростью охотника, преследующего добычу, дикие и удивительно первобытные, словно весь налет цивилизации был сорван с него. Осталось существо, дитя породившей его планеты, такое же вечное, как сама жизнь. Было невозможно отвести взгляд.

Отрокары запели простую, буйную мелодию. Я не понимала слов, но смысл был и так понятен.

Я жив. Я выжил. Я здесь.

У меня перехватило дыхание. Я с абсолютной ясностью осознала, что однажды я умру. В один прекрасный день меня больше здесь не будет. Все, чего я хотела, все мои мысли, все мои переживания — все это исчезнет со мной, пропадет навечно. Я так много хотела сделать. Так много хотела повидать. Я должна держаться за это. Держаться за каждую краткую секунду жизни. Каждый вдох был подарком, навсегда уходящим к холодным звездам, в момент, когда я его делала.

Мне хотелось плакать.

Символы на теле шамана засияли, сначала слабо, затем все ярче и ярче. Языки пламени стали бледно-желтыми, после оливковыми, и наконец, изумрудно-зелеными, совпадая с сиянием татуировок шамана. Дерево больше не подпитывало его; пламя бушевало само по себе.

Между отрокаров появились тени — прозрачные размытые силуэты, молчаливые и неподвижные.

Шаман повернулся, согнулся назад, его гибкое тело было почти параллельно земле, и неожиданно в его руке появился простой деревянный посох. Он крутанул посох так, что тот размылся и воткнул в землю, подняв к небу свободную руку со скрюченными пальцами. Тлеющие угли из костра, покатились к нему, образуя узкий горячий путь к пламени.

Шаман замер, балансируя на носках, слегка отклонившись назад, неподвижный, каждая мышца напряжена как у гениального танцора балета, замершего перед прыжком. Его глаза светились потусторонним темно-фиолетовым светом, словно сама далекая планета глядела сквозь него. Он протянул левую руку в сторону.

Из теней возникла Ханум и встала рядом с ним. Она была босоногой, в простой тунике. Рука шамана сжала ее плечо.

Волна прозрачного пурпура пронеслась сквозь зеленый свет угольного пути. В сердце костра возникла тень.

Ханум ступила на путь из углей и быстро прошла к пламени. С каждым шагом, тень становилась четче. Проявились руки, обрисовались линии плеч и шеи, рассыпались волосы, и черты образовали овал лица. В пламени стоял молодой мужчина-отрокар. И выглядел он совсем как Дагоркун.

Они были так близко, что теперь она могла его коснуться. Ханум продолжала стоять на углях, протянув руку, словно пытаясь дотронуться до своего мертвого сына. Ее голые ступни полыхали, но она не смела пошевелиться.

Со стороны к ней подошел Дагоркун и взял свою мать за руку. Тень в огне кивнула брату. Дагоркун кивнул в ответ и бережно повел Ханум прочь, обратно к остальным. Тень растаяла в свете.

Я поняла, что плачу.

Другой отрокар подошел к шаману. Вторая волна пурпура, вторая тень, еще одно хождение по раскаленным углям. На этот раз взрослая женщина, одетая в отрокарскую броню.

Отрокары шли один за другим, находя в огне своих близких. Мертвых жен, мужей, покойных родителей, детей, ушедших раньше времени… Некоторым хватало выдержки лишь на короткий взгляд, но большинство держались, превозмогая боль ради шанса увидеть тех, кого они потеряли, еще раз.

Наконец, последний отрокар отступил в сторону, позволяя призраку прошлого растаять в свете. Шаман взмахнул посохом, выписывая в воздухе замысловатый узор. Запела женщина-отрокар, ее голос был мягким, но набирал силу, бросая вызов звездам над нами.

Шаман швырнул свой посох на землю и раскинул руки.

Огонь вспыхнул белым, выпустив вихрь искорок, закружившихся, будто призрачные светлячки.

Женский голос нарастал, становясь все сильнее и сильнее, и ее песня, словно щит, сдерживала тьму в заливе.

Не бойся тьмы…

Не бойся ночи…

Ты не брошен…

Мы помним о тебе…

Огонь взорвался. По воздуху поплыли тысячи белых искорок, кружась, рассеиваясь среди отрокаров. Шаман протянул руку, позволяя сияющим точкам коснуться кожи, и улыбнулся.

Мириады мерцающих огоньков потянулись вверх, влекомые к небу невидимым течением, все выше и выше, к непостижимым просторам вселенной.

Глава 12