На страже Пустоты

— Он мой бывший… — Ева поколебалась, но все-таки выдавила из себя с неприязнью: — …жених.

Марк бросил на спутницу очень короткий, но преисполненный одновременно удивления, насмешки и сочувствия взгляд. Как оказалось, выразить словами это довольно легко.

— Как тебя угораздило?

— Любовь слепа, глуха, нема и, кажется, еще и не в своем уме, — пробормотала девушка. — Я просто была другим человеком.

— Я не осуждаю, — так невинно заверил маг, что Ева сначала разозлилась, а потом рассмеялась.

Действительно. Ни за выбор, ни за чувства, ни за то, что закончилось плохо. Все осталось в прошлом. Случайная встреча — просто ошибка, ужасное воспоминание. Произошла — и нет ее. Но ради справедливости, стоит просто ответить.

— Мы встречались два года. И он сам сделал предложение, я не настаивала. И сам же сбежал за неделю.

— Давно?

Не такого вопроса она ожидала.

— Два года.

Марк что-то явно прикинул в голове, с прищуром затягиваясь горьким дымом.

— Изменил?

— Черт его знает. Целый месяц перед свадьбой изо всех сил пытался со мной поссориться, и я терпела, мне не хотелось ругаться, а потом вдруг заявил, что нам пора снять розовые очки.

— Серьезно?

Почему-то сейчас, вспоминая это все, события уже не казались такими ужасными и трагическими. Это было смешно. Обидно, но смешно. Ева с другой стороны посмотрела на произошедшее и расхохоталась. Марк, как всегда, чувствуя ее эмоции, пропуская через себя, не удержался от улыбки.

— И что он делал?

Ева закатила глаза:

— Он повсюду опаздывал, срывал всякие встречи с организаторами и поставщиками, не мог подобрать костюм, разругался с фотографом, забраковал даже торт! Торт! Его любимой фразой весь месяц было: «Мы уходим отсюда!». За два месяца подготовки мы успели заказать только платье, потому что его я выбирала себе сама.

— И? — маг мимолетно повернулся к ней. Его и забавляло и огорчало рассказанное, хотя Ева уже откровенно потешалась, вспоминая феерическую помолвку.

— И когда я промолчала даже на то, что он разругался с менеджером ресторана, где был заказан банкет, он притащил меня к парковке и заявил, что вся эта свадьба идет наперекосяк. И нам пора снять розовые очки. Он отвез меня домой, через неделю забрал свои вещи, и с тех пор мы не общались. Я оставила только платье на память.

Чернорецкий чутко прислушивался к ее эмоциям. Видимо, горечь столько времени снедала ее, что больше ее не осталось, и она искренне смеялась над памятью. Над трусостью. И нечестностью. Над слабостью и истеричностью бывшего жениха. Дурное настроение уходило как гной из застарелой раны.

— Ну, после такого, «подонок» из его уст звучит как комплимент, — прокомментировал Марк.

— Вот и я говорю — не перед кем оправдываться, — мягко улыбнулась Ева. — А почему ты спросил про измену? Как самое очевидное?

Марк снова оценивающе обернулся, помедлил. И будто нехотя ответил:

— Просто около двух лет назад он все-таки женился…

— На ведьме?

Марк от души рассмеялся:

— Мы говорим просто «маг», как «врач», к примеру. Но в данном случае «ведьма» подходит отлично. Очень склочная у него жена.

— Так ему и надо, — хмыкнула в ответ Ева.

Дорога быстро и легко летела под шипованными колесами ауди, унося их прочь от Петербурга. Пятница, но рабочая, и день в самом разгаре. Без пробок, без заторов. Последствия вчерашнего снегопада убрали хотя бы с трасс, и движению ничто не мешало. Сухая, холодная погода. Солнце спряталось быстро, небо затянула привычная питерская серость, но видимость была еще хорошая.

— Скоро будет поворот, не бойся, — вдруг оповестил Чернорецкий, глядя на огромные сугробы справа. Они тянулись бесконечно вдоль полоски густого леса. Поворота не предвиделось.

— Не бояться? Что ты задумал? — Ева вдруг почувствовала себя некомфортно, с подозрением оглядываясь на внушительные сугробы.

— Повернуть, — непринужденно и логично ответил маг и перестроился на крайнюю правую полосу.

Поворота все равно не предвиделось. Как бы она ни присматривалась. Но Марк включил мерно тикающий поворотник, замедлился и свернул… в сугроб. Ева ахнуть не успела, а машина, миновав столкновение со снегом, уже ехала по чистой белой дороге, отшлифованной грейдером. Ева закрыла рот. А потом вопросительно обернулась.

Чернорецкий довольно рассмеялся. Шалость удалась. Примерно на такую реакцию он и рассчитывал.

— Это просто иллюзия. Я ведь говорил — дом хорошо защищен.

Попетляв по подозрительно чистой дороге среди сначала смешанного леса, а потом хвойного, машина выехала на своеобразную поляну. Дорога уходила, запутываясь среди снега и стволов вдаль, а слева утопал в снегу огромный деревянный дом в окружении леса. Ева, не торопясь выходить из машины, рассматривала его через лобовое стекло. Двухэтажный дом очень напоминал дачу Месмахера из Шуваловского парка, тот же псевдоготический стиль, все острое, резное, мрачное, с вычурными башнями и флигелями. Окна пусто и недружелюбно отсвечивали стеклами. При заглушенном моторе тишина давила на барабанные перепонки, как вода при погружении на глубину.