На страже стабильности. Повесть о настоящем инквизиторе.(СИ)

На улице было по-весеннему тепло, легкий ветерок был как нельзя кстати, и к величайшему облегчению младшего инквизитора на небе не было ни облачка, практически идиллическая картина дня, которая скоро расцветет еще больше яркими красками, торжественными речами и хороводами под руководством прекрасной Анастасии Филипповны. И от этого всего в душе Бесогонова сразу все запело и заплясало, остаток пути к будущему костру тащил сектанта словно пушинку.

Привязать тело врага к столбу особым инквизиторским узлом было делом двух минут, а чтобы своими, пусть и приглушенными мешком, воплями сектант ненароком не испугал самых маленьких дополнительно прихватил горло веревкой. Отойдя в сторону и наблюдая за результатом своей работы Бесогонов не мог не признаться себе, что наставники в Академии старались не зря и сделали из него настоящего профессионала - и швец и жнец и на дуде игрец.

Пока младший инквизитор любовался солнышком и в который уже раз за день репетировал про себя торжественную речь, которую он решил сдобрить парочкой эмоциональных, но не слишком, жестов, чтобы придать побольше драматизма всему мероприятию, к месту будущей экзекуции стали стягиваться учащиеся и зеваки с близлежащих домов.

Первым, как и положено, выполняя свои прямые обязанности, подошел школьный завхоз Геннадий Николаевич: обошел вокруг столба, проверил дрова, подергал веревки, которыми был связан сектант. Удовлетворительно кивнул сам себе и только после этого, сняв с шеи ключ, отпер сейф, в котором хранили запасные вязанки с дровами, керосин и прочие полезные в школьном хозяйстве мелочи. Проверив уровень жидкости в бутыли завхоз одобрительно крякнул и только потом направился к Бесогонову. По пути грозя пальцем малышне, которая уже норовила незаметно подкрасться к столбу и стащить себе на память какой-нибудь сувенир.

Следом подтянулся трудовик со своим классом, с которым у Бесогонова вышел короткий, но содержательный спор, относительно того, из какого дерева лучше всего делать дыбу, то бишь колодки, в которой по выходным на центральной площади поселка выставляли очередного хулигана или дебошира для публичного наказания и в назидание другим. Бесогонов склонялся к мысли, что само дерево не так важно, сколько то, чтобы колодки были крепкими и надежными, а не разваливались через год эксплуатации, подрывая экономику страны, но трудовик настаивал на том, что дыба должна нести не только практическую, но и эстетическую функцию, чтобы провинившийся не только страдал, но и приобщался к прекрасному, а поэтому, по мнению трудовика, лучше амаранта, змеиного дерева или на худой конец карельской березы ничего нет. Впрочем, как всегда, каждый из спорщиков остался при своем мнении.

Между тем, пусть и за ничего не значащими разговорами время шло и постепенно пространство вокруг столба, с соблюдением обязательных мер противопожарной безопасности, заполнялось народом, образуя собой правильный идеологически выверенный прямоугольник.

В первых рядах, под присмотром педагогов высшей категории особо отличившихся на ниве воспитания будущих тружеников села и преданных слугам народа членов общества, стояли старшеклассники, а за ними уже все остальные. Малышню брали на руки, чтобы тем было лучше видно.

И только Бесогонов забеспокоился, что нигде не видит ни Арсения Назаровича, ни Анастасию Филипповну, как тут же уловил их силуэты боковым зрением - директор чуть ли не в обнимку шел с Анастасией Филипповной, а за ними гуськом тянулся кружок танцев и патриотических песнопений "Линия Сталина", все нарядно одетые и радостные.

"А чего им не веселится-то", - думал про себя Бесогонов, - "детство же, радоваться надо, петь да плясать. Вот плясать они и будут". А тот факт, что Арсений Назарович по глупости позарился на предмет его вожделения, младший инквизитор занес в свою особую папку, в которой хранил все имена и фамилии, которые рано или поздно станут фигурантами в его делах.

Правда, когда Анастасия Филипповна и Арсений Назарович подошли к Бесогонову, младший инквизитор излучал только спокойствие и полное безразличие, показывая всем своим видом, что очень занят последними приготовлениями к вот-вот уже начинающемуся торжественному мероприятию.

- День добрый, Иван Викторович, - голос Анастасии Филипповны журчал словно ручей, а радость, которую она излучала, могла легко заразить Бесогонова и выдать тем самым его чувства к ней, поэтому младший инквизитор извинился, сославшись на срочную необходимость проверить все в последний раз, и направился к месту будущей казни.