На стрелку с ангелами

Вот и все теплое и ласковое, что сумел выжать из себя Лисица в такой ситуации.

Пристыженные девушки искренне пообещали самим себе, что обязательно исправятся и будут вести себя замечательно. Пообещать то же своим кавалерам они не могли. Ни Эдик, ни Лисица упорно не подходили к телефону. Видимо, ребята всерьез обиделись на своих взбалмошных подруг и решили с ними сегодня вообще не разговаривать.

– Если мы хотим помириться с Эдиком и Лисицей, нам надо поехать в больницу на капельницы.

– А потом какое-то время вести себя тихо и скромно.

– Сидеть дома, готовить вкусные обеды и никуда больше не соваться.

Да, такая тактика могла бы принести свои плоды. Но увы… У подруг, помимо желания помириться со своими мужчинами, было и еще одно жгучее и неистребимое желание – докопаться все же до правды в истории тети Лали. И это желание перевешивало в них все другие, может быть, куда более благие мысли.

– Капельницы – они ведь могут и подождать денек-другой.

– А сегодня мы должны пойти на похороны тети Лали, а не в больницу.

– Это наш долг. Это самое меньшее, что мы можем сделать для бедной тети Лали.

– Ведь, как ни крути, а в смерти тети Лали мы тоже немного виноваты.

Но тут уж Леся возмутилась:

– Если тетю Лали убили по наводке Чижа, то нет.

– А если ее убил Вадим, тогда да.

– Ну, хотя бы Тильда нас в этом не винит.

Однако у Тильды и так было очень сложное положение. Ее родные не скрывали своего отношения к Вадиму. В семье уже заочно вынесли молодому человеку приговор – виновен. Но так как сам Вадим был для гнева родни недоступен, всеобщее недовольство пало на голову Тильды.

Как быстро заметили подруги, кроме отца и дяди, все прочие родственники общались с бедняжкой Тильдой весьма натянуто. А многие, в том числе и Родион, не скрывали своего неприязненного отношения, как они считали, к жене преступника.

Конечно, подруги могли бы изменить ситуацию и рассказать о новом подозреваемом, который благодаря им появился у следствия, но интуитивно поняли: сейчас лучше помолчать. Тут собрались люди, которые знали милейшую тетю Лали, мать двоих детей, а вовсе не сбытчицу краденого золота – бедовую Коммерцию.

Никто из людей на кладбище даже не захочет слушать версию о криминальном прошлом тети Лали.

– Скажут, что мы порочим доброе имя покойницы.

– Это еще в самом лучшем случае.

– И доказательств у нас никаких нет. В сущности, все, что мы знаем – это то, что нам рассказал Чиж.

Подруги покосились на Иоанна Варфоломеевича, такого серьезного и даже сурового в своем строгом костюме из черного шелка, сшитом явно на заказ, и поняли, что не стоит даже соваться сейчас к этому человеку. Да еще с рассказами о том, что они знают, что когда-то его жена была любовницей налетчика – грабителя банков и даже владела частью награбленного, которое впоследствии и вложила в развитие бизнеса супруга.

Нет, такие истории не могли понравиться Иоанну Варфоломеевичу и его семейству.

– А между тем Тильда была бы оправдана.

Но пока что подруги могли только встать рядом с Тильдой и по мере сил оградить ее от неприязненного отношения к ней многочисленных родственников. Они были рядом с Тильдой в морге. Они стояли поблизости, пока покойную отпевали в церкви. И именно Кира с Лесей поддержали Тильду, когда та внезапно стала терять сознание на кладбище. Ни брат, ни отец, ни дядя на Тильду в этот момент даже не взглянули. Их взгляды были прикованы к могиле, в которую полетели первые комья земли.

Вид у мужчин был какой-то странный. Помимо скорби, на их лицах читалось еще какое-то выражение. Пожалуй, больше всего тут бы подошло определение – сдержанное одобрение. Случилось то, что должно было случиться. И братья молча наблюдали за концовкой.

Тильда, когда могильщики занялись своим скорбным делом, отошла в сторонку и заплакала:

– Спасибо вам, девочки. Если бы не вы, не знаю, как бы я все это перенесла. Все мои держатся со мной так, словно вина Вадима уже доказана.

– Может, это еще и не он. Вчера нам довелось разговаривать с одним человеком…

Но договорить подругам не удалось. Внезапно они увидели следователя Васькина, пробирающегося к ним. Следователь ловко лавировал между могил и надгробий, и выражение его лица было до того взволнованным, что подруги шестым чувством поняли: следователь имеет при себе какие-то чрезвычайно важные новости.

Васькин подошел к Иоанну Варфломеевичу и о чемто зашептался с ним. После этого выражение лица отца Тильды как бы заразилось от выражения лица следователя. Оно тоже стало взволнованным, и к тому же в нем появилась какая-то торжественность и, пожалуй, безысходность. Иоанн Варфоломеевич долго смотрел на следователя, а затем кивком поблагодарил того за доставленную информацию.

Васькин не стал задерживаться возле вдовца, а смешался с толпой гостей. Через минуту подруги увидели, что он уже беседует с Балтазаром Варфоломеевичем и его женой. И на их лицах также появляется выражение мрачной торжественности и какой-то мстительной радости.

Отец Тильды недолго оставался в замешательстве. Взглядом он обшарил толпу, быстро нашел в ней Тильду и поспешил к ней.