На струне

Атмосфера на кораблях в связи с этим создалась соответствующая: все работали на пределе сил и терпения, вели себя политкорректно и уважительно по отношению к представителям других наций и злиться на чью-либо нерасторопность не позволяли.

Перед тем как начать осуществлять план пересадки, углубились в начатый морлоками тоннель и добрались до отсека с космолётом, лежавшим под стометровой толщей льда и каменных глыб. Отсек был помят, но корабль оказался неповреждённым. По форме он представлял собой каракатицу диаметром в шестьдесят метров с высотой центрального купола в тридцать метров. Купол был облеплен наростами своеобразной формы, и Анатолий назвал эти наросты «раковинами моллюсков».

Разумеется, корабль весь был заполнен подогретой водой, что наверняка увеличивало его вес в несколько раз по сравнению с земными кораблями, заполненными воздухом.

Входные люки «каракатицы» почему-то долго не открывались, не отзываясь на команды Драго Обязанного впустить его внутрь. Он занервничал, понимая, что ситуация может выйти из-под контроля, но в конце концов люк открылся, и команда Дениса, усиленная двумя американскими астронавтами, оказалась в тамбуре, а потом вслед за проводником проникла и в отсек управления кораблём.

Пока Шестопал, Богатырёв и американец Эдвин Балмер составляли программу синхронного запуска крякгенов, Денис со товарищи облазил морлокский «пересекатель» с носа до кормы, то есть сверху донизу, и сделал неутешительный вывод: долго находиться в «горячей ванне», как назвал корабль Анатолий, космонавты не смогут. Все «удобства» здесь были рассчитаны на обслуживание амфибий, а не людей, а сколько придётся торчать внутри корабля в скафандрах, имеющих свой ресурс, никто не знал. С Земли обещали выслать спасательный корабль к Бичу не раньше, чем через месяц. Оставался один выход: лететь на морлокской «каракатице» на Землю, надеясь только на порядочность единственного уцелевшего морлока – Драго Обязанного.

Американцы всё же попытались разобрать морлокскую «пушку», с ловкостью иллюзиониста стесавшего бок китайского фрегата. Причём, опять-таки, без согласования с российскими коллегами. А когда у них ничего не вышло, «по умолчанию» присоединились к российским космонавтам, уже не требуя для себя каких-либо преференций. Они тоже осознали, что, образно говоря, плывут в одной лодке с русскими. Тем более что им действительно предстояло «плыть в одной лодке», если таковой являлся морлокский корабль.

Зато американские и российские эксперты затеяли долгий спор о принципах работы двигателей «пересекателя», который закончился ничем. Ни Шестопал, ни его коллеги ничего не поняли из объяснений Драго Обязанного. Вполне возможно, он и сам слабо разбирался в собственной технике, и малый словарный запас (он мешал английские, китайские и русские слова) не позволил ему правильно сформулировать мысль. Единственное, что поняли эксперты (их мнение выразил Богатырёв), что генератор хода морлокского «пересекателя» использовал некие «подпространственные норы», но каким образом это происходило, создавал ли «норы» корабль, или они существовали в каком-то измерении как сеть тоннелей, созданных давным-давно, осталось невыясненным.

– Узнаем, когда полетим, – пошутил неунывающий Анатолий.

Его неожиданно поддержал американец Балмер, склонный к авантюризму, и это обстоятельство ещё больше сблизило экипажи всех земных космолётов.

Перед тем как начать переселение экипажей земных космолётов на борт морлокского, решили проверить его ходовые качества.

На борт «пересекателя» вошли Драго Обязанный и Денис с Анатолием.

Морлок занял одну из «ванн», долго возился там с рычагами и рукоятями, изредка бросая какие-то непонятные фразы. В его скафандр вмонтировали китайскую рацию, и теперь он мог не только слышать команды своих конвоиров, но и отвечать им.

Наконец, спустя полчаса «мангр» перед ним налился синим свечением, и Денис, занимавший «ванну» рядом с пленником, почувствовал, как тело наливается тяжестью. «Пересекатель» начал подниматься вверх, вылезая из глубокой воронки, проделанной во льду плазмером «Енисея».

Ваня Долгушин потом нарисовал картину выхода «каракатицы» «пересекателя» из кратера. Морлокский корабль светился, и процесс выглядел весьма эффектно.

Сделав несколько манёвров на высоте пары километров над Бичом, «пересекатель» подвесили рядом с «Ниагарой», и американцы «на всякий случай» направили на корабль все свои излучатели.

* * *

«Упаковывали» корабли и крякгены в одну связку долго, больше трёх часов, отвлекаясь только на созерцание «метеоритных атак»: Бич проходил середину пояса астероидов, и каменные и ледяные глыбы встречались на его пути всё чаще.

Несмотря на опыт пилотов и компьютерное управление, посадка огромных космических машин впритык друг к другу была весьма сложным и тонким делом. Пришлось не раз заходить на посадку и контролировать положение корпусов, чтобы ненароком не помять обшивку кораблей и не снести какие-то детали, скрытые обтекателями.