Читаем На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят полностью

– Как станешь представлять к крестишку ли, к местечку, Ну как не порадеть родному человечку!..

– Дистанции огромного размера.

– Дома новы, но предрассудки стары

– А судьи кто?

– Ах, злые языки страшнее пистолетов.

– Я странен; а не странен кто ж?

– Но чтоб иметь детей, кому ума недоставало?

– Чины людьми даются, А люди могут обмануться.

– А смешивать два эти ремесла Есть тьма искусников, я не из их числа.

– Я глупостей не чтец, А пуще образцовых.

– Обманщица смеялась надо мною!

– Похвальный лист тебе: ведёшь себя исправно.

– Ба! знакомые все лица!

– Снаружи зеркальце, и зеркальце внутри

– Кричали женщины «Ура!» и в воздух чепчики бросали.

– В деревню, к тётке, в глушь, в Саратов

– Читай не так, как паномарь, а с чувством, с толком, с расстановкой

– Где ж лучше? Где нас нет.

– Числом поболее, ценою подешевле.

– Ей сна нет от французских книг, А мне от русских больно спится.

– Минуй нас пуще всех печалей И барский гнев, и барская любовь.

– Счастливые часов не наблюдают.

– Кто беден, тот тебе не пара.

– Подписано, так с плеч долой.

– Грех не беда, молва нехороша.

– Мне всё равно, что за него, что в воду.

– Блажен, кто верует, – тепло ему на свете!

– И дым Отечества нам сладок и приятен!

– Нам каждого признать велят историком и географом!

– Господствует ещё смешенье языков: Французского с нижегородским?

– Велите ж мне в огонь: пойду как на обед.

– Числом поболее, ценою подешевле.

– Что говорит! И говорит, как пишет!

– Уж коли зло пресечь: собрать все книги бы да сжечь.

– Сюда я больше не ездок

– Карету мне! Карету!

– Ах! Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!

– Собаке дворника, чтоб ласкова была

– Что говорит! И говорит, как пишет!

– Уж коли зло пресечь: собрать все книги бы да сжечь.

– Сюда я больше не ездок

– Карету мне! Карету!

– Ах! Боже мой! Что станет говорить княгиня Марья Алексевна!

– Собаке дворника, чтоб ласкова была

Список использованной литературы:

1. А. С. Грибоедов. Полное собрание сочинений в 3 – х томах. 1995

Пушкин Александр Сергеевич

(1799 – 1837)

Дух прекрасный и солнечный

Пушкин всей безудержной мощью таланта и воли носил в себе мироощущение солнца. Позитивное начало, присущее миру. Считал, что жить – это самое главное для человека,и тогда все, что укрепляет корни жизни – свято, благословенно.

«Быть без слез, без жизни, без любви» — не для него. Жизнь очищенная от слепых низменных чувств, бьющая огненным фонтаном – это его полнота Бытия, полнота Напряжения, полнота Наслаждения. И благодаря этой жертве он считал каждого человека – богом:

«И сладострастные прохладыЗемным готовятся богам»

И считал жизнь плодом мечты и гармонических настроений. «Порой опять гармонией упьюсь» – какое сочное, чувственное, физиологическое наслаждение: «упьюсь».

Пушкин упивался гармонией жизни. Это то, ради чего и стоит жить! Это и есть мировоззрение солнца, когда постоянно и каждый день всходит мера страстей вольных и дозволений, что с подоплекой мудрости библейской озвучил апостол Павел: «Все мне позволительно, но не все мне полезно».

Пушкин в разные периоды по – разному представлял себе образ поэта, по – разному понимал его назначение. Он нередко высказывал диаметрально противоположные точки зрения.

В одном месте Пушкин заявляет: « И, обходя моря и зесмли, глаголом жги сердца людей». В данном случае он отождествлял поэта с пророком, оратором, требовал, чтобы тот шел к народу, воспитывал людей.

В следующий раз – утверждение противоположное. Пушкин требует, чтобы поэт удалился от людей « на берега пустынных волн», «Ты царь: живи один». Поэт говорит толпе: «Подите прочь – какое дело поэту мирному до вас!»

В другом суждениии – поэт нелюдим: «Непонимаемый никем… Проходишь ты, уныл и нем. С толпой не делишь ты ни гнева, ни нужд, ни хохота, ни рева, ни удивленья, ни труда».

А в этих размышлениях – поэт для него уже сам человек толпы. Поэт как «гуляка праздный», как легкомысленный «ленивец». Для него истинный поэт – это тот, кто смеется « забаве площадной и вольности лубочной сцены».

Можно предположить, что во всех ликах – поэт подлинный, настоящий. Ведь он вместил в себя все многообразие литературных жанров – пророчество, проповедь, молитва, юмор и шутка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Отцы-основатели
Отцы-основатели

Третий том приключенческой саги «Прогрессоры». Осень ледникового периода с ее дождями и холодными ветрами предвещает еще более суровую зиму, а племя Огня только-только готовится приступить к строительству основного жилья. Но все с ног на голову переворачивают нежданные гости, объявившиеся прямо на пороге. Сумеют ли вожди племени перевоспитать чужаков, или основанное ими общество падет под натиском мультикультурной какофонии? Но все, что нас не убивает, делает сильнее, вот и племя Огня после каждой стремительной перипетии только увеличивает свои возможности в противостоянии этому жестокому миру…

Айзек Азимов , Александр Борисович Михайловский , Мария Павловна Згурская , Роберт Альберт Блох , Юлия Викторовна Маркова

Фантастика / Биографии и Мемуары / История / Научная Фантастика / Попаданцы / Образование и наука
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное / Биографии и Мемуары