На суше и на море - 1960

«В школе нас обучали шпионажу и диверсии. Мы проходили там подготовку по радиоделу, топографии, прыжкам с парашютом, подрывному и стрелковому делу. Большое место в программе обучения отводилось способам подрыва железнодорожного полотна, мостов, портовых сооружений, технике совершения диверсий на военно-промышленных объектах. Нас учили пользоваться бикфордовым шнуром, запалами, толовыми шашками, электрической подрывной машинкой. В одном из близлежащих к школе районов с нами проводили практические занятия по подрыву рельсов, труб, столбов. Офицеры-разведчики объясняли нам способ приготовления термита для поджога сооружений и показывали, как вызвать пожар с помощью самовоспламеняющейся массы, находившейся в небольших металлических коробках, похожих на портсигар.

После окончания обучения в Западной Германии Григорьева отправили за океан, где он продолжал изучать радио, авто- и стрелковое дело, приемы самбо[13], отрабатывал легенду, которой ему надлежало пользоваться после проникновения на советскую территорию. Завершением подготовки было трехмесячное пребывание на небольшом японском островке. Тут Григорьев тщательно знакомился с районом выброски. Его периодически вывозили на военном корабле в открытое море и спускали на воду в плавательном костюме. Он должен был самостоятельно добираться до берега, поддерживая радиосвязь с кораблем.

Задание, полученное Григорьевым, состояло в том, чтобы произвести фотографирование определенных участков побережья, попытаться завербовать двух-трех человек в качестве агентов для последующего использования их на шпионско-диверсионной работе против СССР. Григорьев должен был также добыть для иностранной разведки советские документы — паспорта, партийные, комсомольские и военные билеты.

Бдительность советских пограничников пресекла осуществление этих заданий…»

— Представляете, что мог бы натворить этот тип, если бы его не заметил Кирьянов? — сказал капитан третьего ранга, — Конечно, диверсанта задержали бы и на берегу, но уж лучше таких субчиков не допускать до нашего берега.

— Зачем же его отправили в плавание во время истории со ставными неводами?

— А это яснее ясного, — усмехнулся Баулин, — Они специально ждали, когда начнется массовый ход лосося. Вроде бы самое лучшее отвлечение нашего внимания. Нам ведь не раз приходилось иметь дело с такими отвлекающими, совмещенными операциями.

Я вспомнил кинофильм о подводных спортсменах «Голубой континент».

— Выходит, у этого диверсанта был такой же аппарат?

— Акваланг, — подтвердил капитан третьего ранга, — Как видите, им пользуются не только спортсмены! Хитроумный и в то же время простой аппарат. С ним можно продержаться под водой часа полтора на глубине до десятка метров.

— Словом, — произнес Баулин свое любимое словечко, — иностранный эсминец не зря тогда крутился у острова С. И самолет их летал неспроста.

— Так как же все-таки Кирьянов изловил этого субъекта!

— Кирьянов с Милешкиным, — поправил Баулин, — Видите ли… Вероятно, у этого «субъекта», как вы его назвали, не было еще достаточного опыта в плавании с аквалангом или он приустал, но на большой глубине он почему-то плыть не рискнул. А выдали его ночесветки. Вы ведь слыхали о том, что море может гореть, светиться?

— Не только слыхал, а и видел.

— Ну так тем более. Свечение, по-научному — фосфоресценцию, моря вызывают мириады жгутиковых инфузорий ночесветок, или, как их зовут рыбаки, морских свечек. Когда их заденете, они испускают голубоватый свет — полное впечатление, что в море вспыхивают подводные огни. Плывет, скажем, рыба или какое-нибудь судно, да, наконец, просто волнение на море — все вокруг начинает светиться. Волшебной красоты картина! Веслом гребнешь — капли и брызги, как сверкающие бриллианты! Эти самые ночесветки и выдали иностранного агента. Алексей сразу сообразил, что заморский гость с аквалангом, и сжал гофрированную резиновую трубку, по которой сжатый воздух из заплечных баллонов поступает в маску. А Милешкин схватил субъекта за ласты. Тут, батенька мой, ему и крышка!..

— Я все хочу вас спросить, — сказал я: —почему именно Алексея Кирьянова назначили в тот раз с «Вихря» на ПК-5?

— Разве я вам не говорил, что он отличный пловец? Мы с командиром базы чуяли, что ночь может оказаться хлопотливой, а погода была относительно тихая. Вот и решили испытать Алексея в возможном деле. На ПК-5, знаете ли, все посложнее…

Баулин задумался.

— Где-то сейчас наш дядя Алеша? Наверное, уже к Иркутску подъезжает… Между прочим, когда комсомольцы снимали с него выговор, он так сильно волновался, что я удивился. Вообще-то ведь он по натуре спокойный, невозмутимый, а тут его в краску бросило. Настоящая комсомольская совесть у парня! Все о себе собранию рассказал, как на духу: и про черноморскую школу, и про то, как меня недолюбливал, и как поначалу тяготился нашей службой, и про любовь свою неудачную, и даже про стычку с Петром Милешкиным.

— Из-за карикатуры в стенной газете? — напомнил я.