На суше и на море - 1960

Рыбак походил на покойника. Он не мог даже помахать рукой, а едва поднял ее до уровня плеч. Он даже ничего не крикнул в ответ на вопрос, заданный Баулиным по-английски: «Что у вас случилось?..»

Высаженные на борт «Сато-Мару» боцман Доронин, военврач базы и трое матросов обнаружили, что двигатель и рулевое управление шхуны в полной исправности, но все двенадцать членов ее экипажа недвижимо лежали в носовом и кормовом кубриках. Только тринадцатый, тот, что встретил «Вихрь» — он оказался радистом, был еще в состоянии держаться на ногах.

«Похоже на острую форму лучевой болезни», — осмотрев рыбаков, произнес военврач.

Из несвязных рассказов радиста и шкипера шхуны выяснилось, что с месяц тому назад в южной части Тихого океана на шхуну обрушился ливень с пеплом. Пепел принесло с юга, должно быть из района атолла Бикини, где американцы произвели подряд испытания нескольких водородных бомб.

Японские рыбаки не сразу догадались, что за страшная беда обрушилась на их корабль. Когда же болезнь свалила их, покрыв тело язвами и поразив легкие, они долгое время не могли починить поврежденную тайфуном радиоантенну, и течения и ветры все несли и несли их к северу.

Узнав, какое бедствие терпит «Сато-Мару», американский китобоец «Гарпун», подошедший было по сигналу СОС к ее борту, немедля повернул обратно. Возможно, что капитан китобойца испугался заразы, а может быть, он, снесшись с кем-то по радио, получил соответствующую инструкцию.

Обмыв всех рыбаков, окатив палубу «Сато-Мару» из пожарных шлангов, снабдив японцев свежими продуктами и чистой пресной водой, приняв, естественно, необходимые меры по безопасности своего корабля, пограничники забуксировали шхуну и сообщили по радио о происшедшем японским кораблям, которые могли находиться где-нибудь поблизости.

Под утро к «Вихрю» и «Сато-Мару» подошел японский краболов. Быстро произведя все необходимые формальности, пограничники передали ему соотечественников и шхуну.

— Поблагодарили они нас, и мы легли на разные курсы, — закончил капитан третьего ранга свое невеселое сообщение…

«Коварный старик» по-прежнему курился, по-прежнему радио приносило известия о продолжающемся извержении сопки Безымянной на Камчатке, но все это казалось нам на острове Н., да, конечно, и не только нам, малозначимым в сравнении с новой трагедией, постигшей японский народ.

Лишь через несколько дней, передавая Баулину дневник Алексея Кирьянова, я сказал:

— Натерпелся парень, настоящий герой…

— А вы знаете, — улыбнулся капитан третьего ранга, — он ведь нас не встретил, когда мы вернулись на остров. Спал на пирсе как убитый. Видно, вышел встречать, да так, не дождавшись, свалился и уснул.

— А что это он тут не дописал? — показал я на неоконченную фразу в дневнике.

— Алексей предлагал, чтобы впредь все склады базы строились только на этом самом мысе, который он окрестил мысом Доброй Надежды. С тех пор этот мыс мы так и называем.

— Разрешите нескромный вопрос: многие ли семьи вернулись тогда на ваш остров?

— Все! — Баулин рассмеялся, — Чудак вы человек. Не каждый же год подряд «Старик» будет «кашлять». Больше скажу — семей у нас с тех пор прибавилось: пяте ро офицеров из отпуска с материка молодых жен привезли.

— А Кирьянова тогда чем-нибудь отметили?

— А то как же! Начальник пограничного округа наградил Алексея именными часами. Москва — медалью «За отличие в охране государственной границы СССР», а дальневосточный филиал Академии наук — Почетной грамотой.

— Филиал Академии наук?

— Что вы удивляетесь? Ведь за все время извержения «Коварного старика» Алексей, помимо личного дневника, вел подробнейшие записи. Из Петропавловска-Камчатского к нам на Н. специально приезжали ученые-вулканологи, так они просто диву дались: «Научные наблюдения пограничника Кирьянова — для нас сущий клад…»

Мыс Доброй Надежды…

Как-то, несколько дней спустя, мы гуляли на нем с Маринкой и боцманом Дорониным. Далеко, почти на самом горизонте, шел какой-то парусник.

— Японец, — прищурившись, определил боцман, — Двухмачтовая, моторно-парусная шхуна «Хризантема». Капитан третьего ранга не говорил вам, как «Вихрь» побил карту шкипера «Хризантемы»? Алеша Кирьянов тоже в той игре участвовал. Всего-то товарищ Баулин, может, и не упомнил, ну да если он разрешит, мы с Атласовым тоже кое-какие детальки вспомним…

БИТАЯ КАРТА

Историю о том, как «Вихрь» спутал карты шкипера «Хризантемы», я слышал от многих пограничников из команды сторожевика. Однако по обыкновению капитан третьего ранга Баулин меньше всего говорил о своем участии в этой сложной боевой операции, а боцман Доронин, как всегда, не отставал тут от командира. Вот почему мне пришлось объединить все рассказанное без ссылок на первоисточник.

* * *

Ветер дул с северо-востока в лоб. Океан дышал тяжело, вздымая крупные отлогие волны. Как обычно, небо закрывали тучи. За целое лето метеорологи зарегистрировали у Средних Курил всего-навсего тринадцать солнечных дней. Мелкий моросящий дождь — бус — высеивался почти не переставая.