НА СУШЕ И НА МОРЕ 1965

Неловкое молчание нарушил Фарахов.

— Разрешите? — вмешался он.

— Да, да! — обернулся к нему Самохин.

— Дайте ему взрывчатку, — сказал он. — А я дам тонкий кабель в хлорвиниловой изоляции. Дотянет он кабель до завала, заложит взрывчатку. А мы поставим на берегу аккумулятор. Тогда пускай он хоть час добирается до берега.

— Прекрасно! — оживился Самохин. — Посылайте за кабелем. А ты, — он обернулся к невозмутимо ожидающему бородачу, — укрепи свой плотик.

— Да я!.. — запротестовал Андрей Егорыч.

— Сделай его на три бревна, — твердо сказал Самохин и неожиданно взял его за плечи. — Ну, борода! Не знаю, что и сказать. Озолотить тебя мало.

— Нет! — мотнул ушами шапки Андрей Егорыч. — За такое дело золото не берут. А вот… — он лукаво оглянулся на стоящих за ним плотников, — спиртишку бы выписать. Попировать по такому случаю.

— Будет тебе спирт, — обещал Самохин. — Будет.

— А ну, мужики! — крикнул он. — Вяжи третье бревно. Жив-ва!

5

— Послала за Шиховым, — подошла Фетисова.

— Кого? — спросил Самохин.

— Два танкиста пошли. Третий остался у машины.

Слушая ее, Самохин внимательно следил за последними приготовлениями на берегу.

Резкие порывы ветра рябили серую воду, трепали пламя ненужных больше факелов. Продрогшие люди запахивали стеганки и куртки поплотнее, но не уходили, ждали.

Андрей Егорыч прыгнул на качнувшийся плотик. В уверенных движениях бригадира виден был опытный сплавщик леса.

— Бревнышки! — Он постучал багром по плотику и вслушался в чистый звонкий звук. — Не бревна — сухари! Маслом помажь, и есть можно.

С берега ему подали катушку тонкого провода и длинный шест с привязанным к концу его пакетом. От катушки тянулся к шесту конец провода.

— Мало взрывчатки, — возмутился Андрей Егорыч. — Давай больше, хозяин. Чтобы ахнуло.

Держался он настолько беспечно, что, глядя на него, можно было поверить, будто его интересует лишь одно: чтобы «ахнуло».

Фарахов проверил аккумулятор и махнул рукой:

— Трогай!

Сильный толчок багром. Плотик скользнул от берега. Подгоняемый ветром, он быстро двигался к завалу. За ним по серой плотной воде временами появлялась паутинно тонкая полоска — след провода.

Большой обгоревший плот образовал в центре снежного завала глубокий выем и застрял в нем. Туда и направил Андрей Егорыч свой плотик. Вот он прижался к черным обгоревшим бревнам. Андрей Егорыч нахлобучил шапку поглубже, поднял шест, упруго пружинящий под тяжестью привязанной к его концу взрывчатки, и перешел на плот. Осторожно, пробуя ногой скользкие бревна, сделал несколько шагов. Дальше плот покрывал осыпавшийся с завала снег. Мрачно чернели в нем обуглившиеся бочки.

Андрей Егорыч пробирался к завалу, разрывая ногами грязный сырой снег, иногда проваливаясь в него выше колен. Остановился. Прочно уперся ногой в бочку, с размаху всадил шест в снежную перемычку и навалился на него всем телом. Медленно вращая шест, Андрей Егорыч загонял взрывчатку в завал все глубже. Покончив с этим, он выпрямился и что-то крикнул в сторону берега. Ветер отнес его слова. Но все поняли, что мог он крикнуть: «Порядок!»

По-прежнему осторожно пробрался он по черным скользким бревнам. Легко перепрыгнул на шаткий плотик. Поднял багор.

Светало. С берега видели, как Андрей Егорыч, напрягая все силы, отталкиваясь багром, уходил от большого плота. Встречный ветер норовил развернуть верткий плотик боком и прижать его к завалу. Приходилось непрерывно работать багром, не только подталкивая плотик, но и подправляя его вихляющее движение.

— Подходи к любому месту! — не выдержал кто-то на берегу.

— Давай на прямую! — подхватили другие. — Бережком проскочишь.

Андрей Егорыч словно не слышал товарищей. Упорно гнал он непослушный плотик к месту, где ждал его начальник комбината, товарищи.

Плотники сбежали в воду, подхватили баграми плотик.

Андрей Егорыч легко перепрыгнул с него на прибрежный камень и, степенно оглаживая растрепанную бороду, подошел к Самохину.

— Загнал взрывчатку в снег! — с трудом сдерживая дыхание, сказал он. — Метра на полтора засадил. В самую середку завала.

— Ну и как она? — Самохин не мог справиться с неуместной улыбкой. — Ахнет?

— Ахнет, — невозмутимо подтвердил бородач.

И отошел к ожидающим его плотникам.

Фарахов присел у аккумулятора и вопросительно смотрел на начальника комбината, ожидая команды.

Самохин перехватил его взгляд и, сразу посерьезнев, махнул рукой.

Фарахов соединил зачищенные концы провода.

В глубине завала блеснуло пламя. Мохнатый султан черного дыма развалил снежную перемычку, рванулся в небо. Высокие белые стены поднялись над нею. Увенчивающие их пенистые гребни коротко замерли. Глухо рявкнуло. Вода рванулась в открытое взрывом русло, закружила снежную кашу, понесла. Белые стены сомкнулись наверху и с нарастающим гулом обрушились на клокочущий поток, заклубились, поднимая легкую белесую дымку. Ветер подхватил ее, понес над Тулвой, открыл медленно движущуюся в глубь завала подвижную снежную массу.