НА СУШЕ И НА МОРЕ 1965

Тянется к нему ребятня. В саду почти всегда увидишь голенастых мальчишек и девчонок из окрестных мест, занятых каким-то делом. Здесь им доверяют. Полтора миллиона цветков опылили школьники, когда надо было провести массовую работу по гибридизации. Здесь они делают множество неожиданных открытий, посидев час-другой с Федором Михайловичем в «зеленой засаде» и посмотрев на природу его глазами. Нежную и мудрую свою любовь к природе передает Зорин ребятам. Многие из них, выросши и разлетевшись во все концы страны, стали агрономами, учеными-биологами.

Одна из воспитанниц Зорина — агротехник участка Люся Дмитренко.

— У нее прирожденная, ярко выраженная любовь к природе, — сказал как-то Федор Михайлович.

Думается, он скромно умалчивает о своем влиянии.

Единственная дочь у матери-инженера, Люся пришла сюда после окончания десятилетки. Поступила садовой рабочей. С тех пор не стало у нее иной жизни, кроме той, которая идет тут, в саду. Любая работа от самой грязной и тяжелой до тончайших «хирургических» операций ей интересна и по плечу. С полным правом можно сказать: каждое из многих сотен растений, живущих в саду, носит на себе следы заботы этой девушки с не знающими устали руками.

Она уже агроном с высшим образованием. В прошлом году закончила Всесоюзный заочный сельскохозяйственный институт. И все равно, приезжая ранним утром в сад, по-прежнему берется за лопату и лейку, за прививочный нож или секатор, не оставляет их до позднего вечера. Самые сложные и ответственные прививки Федор Михайлович поручает теперь Люсе.

Вот она закончила посадку, идет навстречу.

— Что, — спрашиваю, — очень тяжело переживает Федор Михайлович гибель деревьев?

— Нет, ничего. Вон он ходит как раз, проверяет, что пошло в рост.

Присоединяюсь к Федору Михайловичу, осторожно задаю вопрос о потерях.

— Представьте себе, не так уж скверно. Кое-что из того, на что были надежды, уцелело.

Мы подошли к молоденькому деревцу, спиленному почти у земли. От мертвого, казалось, остатка ствола тянулись вверх два сильных ярко-зеленых побега.

— Здесь у нас в свое время была применена особенно сложная хирургия. Мы соединили, разрезав продольно, три однолетних сеянца лимона, цитранжа и трифолиты. Когда они полностью срослись в единое растение, к стволику и веткам привили кусочки коры апельсина. В прошлом год на месте срастания коры апельсина с комбинированным тройным стволом получили три побега, совсем разных по внешнему виду. Это подтверждало наше предположение о возможности получения различных прививочных гибридов на одном дереве. И вот смотрите: две почки перезимовали благополучно и дали побеги. Наверняка из них получится что-то интересное.

Федор Михайлович подходит к другому растению, зеленеющему свежими побегами.

— Или вот смотрите: тройной гибрид, на который мы возлагали большие надежды. Дитя трех родителей: мандарина, апельсина и лимона, представляющее несомненный теоретический интерес. Выстоял-таки! Выжил и наш грушевидный мандарин, отобранный впервые в прошлом году. А вот это деревце мандарина «сочинского № 23» нас особенно порадовало. Оно потеряло только прошлогодний прирост и сейчас, как видите, благополучно обрастает.

Мы посмотрели еще несколько деревцев, где молодые побеги, потянувшиеся к солнцу, утверждали первую, трудно давшуюся победу.

Значит, сад будет жить! Он сильна опустел, но остался плацдармом для нового наступления. Укрепились на нем упрямые побеги, принявшие с холодом открытый бой. Весенним цветением покрылось главное дерево-сад. Его, как лабораторию новых сортов, укрывали на зиму прозрачным шатром из полиэтиленовой пленки. На ветках белели колпачки, которые надевают при гибридизации на опыленные цветки.

Мы подошли к дереву.

— Лаборатория продолжает действовать?

— Работает. Сейчас у нас две главные заботы: во-первых, размножить гибриды, которые выдержали зиму, и, во-вторых, используя дерево-сад, провести новый цикл скрещиваний. С учетом той апробации, которую учинил дед-мороз.

Федор Михайлович опустился на садовую скамью, жестом пригласил присоединиться. Посидел некоторое время молча, откинувшись на спинку скамьи и положив на нее локти. Его прищуренные глаза в веере морщинок устремились в какую-то видимую лишь ему даль.

— Думаю я еще об одном уроке нынешней зимы, — заговорил он наконец. — Продолжая самый жестокий отбор растений, выносливых к холоду, надо нам налаживать и оборону. Простейшую. Видите дерево-сад или вот Дерево дружбы? Не пострадал ни один листочек. А всего и защита — полиэтиленовая пленка и калориферный обогрев в течение нескольких, самых критических часов. В этом мне видится в дальнейшем хорошее содружество. Селекционер, все глубже проникая в законы природы, сумеет получить новые, лучшие сорта цитрусовых — вкусные, обильные, стойкие. Химик и электрик придут ему на помощь, уберегут их в опасное время. Цитрусовые смелее поселятся на побережье. Я за такой союз с техникой.

_{Хо Ши Мин в гостях у Ф. М. Зорина}

_{Так зародилась ветвь космонавтов}