НА СУШЕ И НА МОРЕ 1966

В просторном классе, где устроил свою базу Любич, парты были сдвинуты в дальний угол. По стенам висели ботанические сетки с пачками гербарных листов, картонные папки, полевые сумки. Мы расположились вокруг стола на вьючных ящиках.

Металлическая бляха с изображением византийского кентавра из могилы спутницы землепроходца почти не привлекла внимания ученого. Он показал точно такую же бляху, снятую с наряда последнего юкагирского шамана, умершего на речке Ясашной. Оказалось, что это вовсе и не медаль, а византийское металлическое зеркальце, которыми когда-то широко пользовались на Руси. В Сибирь их завезли триста лет назад землепроходцы.

Особенно заинтересовал Любича перстень с именной печатью, эмблемой летящего орла и девичьей косой. Сдвинув на лоб очки, близоруко щурясь, он долго рассматривал выгравированный орнамент, покачивая рыжей головой.

— Редчайшая находка… Дивлюсь, как попала девичья коса на этот перстень? Вензель печати действительно свидетельствует о знатности и высоком положении владельца, и вдруг… плебейская коса… Просто необъяснимо! Знаете, кто гравировал сплетенные косы на перстнях?

Я развел руками.

— Запорожцы… простые казаки Запорожской Сечи на Днепре! Сплетенная девичья коса — знак нерушимого казацкого братства. Как попала она на перстень вельможи? Вот загадка для Шерлока Холмса…

Любич задумался, отложил кольцо и принялся за фрагменты грамоты. Переводил он почти без запинки:

«В прошлом во 157-м году июня в 20 день из Ковымского устья мы, сироты Семен Дежнев с сотоварищи, поплыли семью ночами на правую сторону под восток. Ветры кручинны были. Дву дни да две ночи стояли под островом, что губу великую заслоняет. Тут погода сильная грянула. Того же дни на вечер выбились парусами в море пучинное. Тучи сгустилися, солнце померкло, наступила тьма темная, страшно нам добре стало и трепетно, и дивно. Крепко море било, ветры паруса рвали. Во мгле нас, сирот, разметало навечно. Неделю по черноморью моталися, великую нужду терпели, души свои сквернили. Мимо Большого Каменного носу пронесло, а тот нос промеж сивер и полуночник. С того Каменного носу море затуманилось, и носило нас, сирот, еще дву дни, и землю гористу сквозь мглу высмотрели, горы высокие забелилися. Тут наш коч расступился, и учинили меж себя мы надгробное последнее прощание друг з другом. Товары да уметный запас море раскидало, а люди к берегу плыли на досках чють живы, и многих потопило, не чаяли как вынесло. А другой коч тем ветром бросило рядом на кошку цел, и запасы повыметало вон, и коч замыло на той кошке песком, а люди наги и босы осталися. Ветер упал, тишина приправила назад, коч из песка выгребали, скудные запасы товары подбирали. И с того погрому обнищали, обезлюдели. Всех нас, сирот, было на дву кочах с сорок человек, после морского разбою осталося с двадцать.