НА СУШЕ И НА МОРЕ 1966

При постройке сельских домов учитывают одно весьма существенное обстоятельство: Венгрия топливом небогата и зимой, хотя она и коротка, и в деревнях ив городах (в квартирах, не имеющих центрального отопления) семьи «уплотняются», переселяются в одну-две отапливаемые комнаты, а остальные остаются пустовать. Часто спальней служит совершенно неотапливаемая комната.

На берегах «венгерского моря»

Полмиллиона отдыхающих.

Выборы царицы

Вот оно, «венгерское море», безбрежное, чудесное, всегда чарующее.

Пожалуй, трудно найти в венгерской истории поэта, который не воспевал бы красот озера Балатон — крупнейшего озера страны, любовно названного народом «венгерским морем». Балатон будто специально создай для отдыха. Воды его в начале лета хорошо прогреваются, так как в среднем глубина озера не превышает трех-четырех метров. На южном берегу, покрытом мелким, будто просеянным песком, нужно пройти несколько сот метров, прежде чем погрузиться в воду до плеч. Это прекраснейшее место для отдыха с детьми. Именно с этой стороны «венгерского моря» расположены пионерские лагеря и летние помещения детских садов. В районе Балатона хорошая погода чаще, чем в других местах страны. В среднем солнце светит здесь две тысячи часов в год. Купальный сезон начинается в конце весны и заканчивается поздней осенью.

Когда в субботний или воскресный день отправляешься по автомагистрали номер семь из венгерской столицы к Балатону, может создаться впечатление, что к берегам «венгерского моря» двинулось все население Будапешта. В хортистской Венгрии на берегах Балатона отдыхало около восьмидесяти тысяч человек в год, а сейчас только в санаториях, домах отдыха, в палаточных и автотуристских лагерях проводят свой отпуск около полумиллиона человек. Нужно прибавить к этой цифре и те шестьсот — восемьсот тысяч, которые в конце недели приезжают сюда только покупаться.

Я сам не один раз вел машину, подхваченную сплошным потоком самых различных видов транспорта, который мчится в субботу к озеру, а в воскресенье к столице. Из-за перегруженности шоссе на путь в сто — сто пятьдесят километров тратится три-четыре часа. Не быстрее довезет вас и поезд. А как хорошо было бы добираться до места отдыха за час! Кто знает, может быть, эту проблему решит монорельсовая дорога?..

— Когда мы ходили по Балатонфюреду, всюду бросался в глаза яркий плакат, на котором выделялись два понятных слова «Анна — бал» да еще дата «26 июля». Что это за бал?

— Традиция этих массовых летних балов, на которых ежегодно достойнейшей вручается приз — золотое яблоко, увенчанное лаврами, зародилась в 1825 году. Специальное жюри находится в зале инкогнито. Учитывается не только красота, умение одеваться, танцевать, держаться, беседовать, по и круг интересов, так сказать, общая образованность. Ни одна из участниц бала не знает, кто ее приглашает танцевать или кто с пей беседует — один из гостей или член специального жюри.

Замок вечной любви

Кровь на плахе.

Замок, сооруженный одним человеком.

Легенды и молва

Секешфехервар. Произнести подобное слово русскому не так-то легко. Но это, между прочим, перевод со славянского на венгерский. Если сделать обратный перевод, то получится: престольный Белгород. В нем действительно короновались и жили тридцать шесть венгерских королей.

Обычный рабочий день, и поэтому государственная автомагистраль номер семь, по которой мы мчимся в сторону Будапешта, кажется чуть ли не пустынной. Вот и наша цель — город с труднопроизносимым названием.

В зелени листвы могучих вековых деревьев утопает огромный средневековый замок с башнями, украшенными скульптурами исторических деятелей Венгрии, балюстрадами, массой балкончиков, переходов, фонтанов. На сотнях скульптур и живописных полотен, многочисленных скамьях в беседках и потайных нишах серый налет пыли.

Неподалеку от перехода, соединяющего две круглые башни, на массивных ржавых цепях висит, со скрежетом раскачиваясь, огромный многопудовый кривой меч — символ дарованного королем владельцу замка права казнить и миловать своих вассалов. И он, и метрового диаметра плаха, что стоит под ним, кажется, хранят еще на себе следы крови…

Всего лишь несколько лет назад у въезда в этот замок посетителей встречал высокий старик с курчавой седой шевелюрой. Он обращался к посетителям с неизменной тирадой:

— Вы, вероятно, хотите спросить, когда умер владелец этого графского замка? Не удивляйтесь, он перед вами. Разрешите представиться: профессор архитектуры в отставке Йене Бори. Я не только владелец, но и строитель. Вот это все: и замок, и сотни скульптур — дело моих рук. Строил я около сорока лет, строил во имя большой любви к спутнице моей жизни, и поэтому все это названо мною «Замком вечной любви»… Разрешите принять с вас плату за вход — два форинта с человека…