На суше и на море. 1967-68. Выпуск 08

— Вот тебе и завтра утречком! — с горечью посмеивался Аркадий над своими первоначальными мечтами о быстрой доставке камня. — Провозились аж целых две недели!

— Да ишшо не знай чего дальше может случиться! — заметил Евдоким, окидывая мысленным взором дальнейший путь и предугадывая новые неполадки. — Может, ишшо чего и похуже…

— Не накаркай, сват! Теперь все должно быть в аккурате.

— Я чего?.. Я к слову… Дорога-то, она вон ишшо какая!

Всем хотелось, чтобы все было непременно «в аккурате».

Да ведь кто ж его знает? Дело такое и во сне раньше никому не снилось.

8

Снова тронулись в путь. Жерди, чурбаки, запасные колеса и оси, все необходимое сложили на конные телеги, и они ехали следом.

— Вишь, сват, и лошади пригодились, — вскидывал Евдоким лохматые брови, кивая на телеги. — А ты не хотел на них тратиться.

— Да чего уж! — виновато отмахивался Аркадий. У него и так на душе кошки скребли.

Камень теперь везли намного легче, быки шагали с меньшим напряжением. Хорошо подмазанные оси, подбитые железными планками, мягко скользили по втулкам. Яков, однако, не отходил со своей лейкой от колес, дегтю не жалел. Чуть прозеваешь, смазка израсходуется, и сухое железо тоже может изгрызть железо, как резец или подпилок: вон же какая тяжесть!

В одном месте с небольшим уклоном дроги пошли быстрее, и колесо наехало грузному и неповоротливому заднему быку на ногу.

— Стой! Стой! — загорланили чумаки.

А попробуй останови махину, ежели она сама катится под уклон, а тормозов нет! И ногу бурому переломило. Хорошо еще, у клоп как раз кончился и дроги сами остановились…

Огорченный внезапной бедой, Юхим, хозяин пострадавшего вола, робко подступил к Аркадию, на всякий случай, как перед начальством, снял широкополую соломенную шляпу. У него было смуглое, сильно загорелое лицо, черные свисающие украинские усы. Хозяин вола развел руками:

— Так шо ж воно таке получается, пидрядчик? А? Хто мэни заплатить за цього бурого? Я кий же вин зараз к бису работяга?

Никаких дополнительных, тем более чрезвычайных расходов по договору с бычатниками не предусматривалось. Кто же все-таки виноват, что вол изувечился?

— Кто? Сам остановился, вот и изувечился! И хозяин виноват: не подогнал! — оправдывался Аркадий.

— А почему тормозов нема? Хиба ж можно без тормозов?!

Пошумели мужики, поспорили и порешили миром: бурый не совсем пропал. Его можно пустить на мясо, вон он какой здоровенный. А разницу между стоимостью мяса вместе со шкурой, рогами и всеми потрохами и ценой рабочего быка должен уплатить подрядчик. Вол и чумаки тут ни при чем: дроги сами под ноги катятся. Разве ж волам такую махинищу удержать?

Аркадию волей-неволей пришлось согласиться с этими доводами и раскошелиться.

Дальше на подъем быки потянули воз очень медленно, натужно. А когда стали подниматься на увальчик, остановились совсем, несмотря на жгучие удары кнутов, крики и свист, хотя на каждую пару приходилось не больше шестидесяти пудов; такой груз на обычной телеге паре быков под силу. Пришлось возчикам нарастить спасть и пригнать еще пятнадцать пар. И сорок пар волов как единый двигатель мощностью в восемьдесят бычьих сил под шумные крики, свист и щелканье кнутов дружно взяли с места и вытянули дроги на возвышенность.

Впереди — новый уклон. Чтобы не повторилось беды, решили сделать тормоз.

Опять Евдоким носился по магазинам и лавкам — искал подходящее железо. Для своих телег мужики обычно никаких тормозов не делают. Подъедут к спуску, привяжут веревкой заднее колесо к тележной грядушке — и колесо заторможено. Только у чумаков, что издавна отправлялись в дальнюю дорогу и уже успели повидать многое и научиться кое-чему, заведены настоящие тормоза; они всегда поматываются у них под бричками, коротко подвешенные. Это скобообразный железный башмак. Он прикрепляется цепью к грядушке или дрожине, на него при торможении накатывается колесо и едет, не крутясь. Башмак трется о землю, и сила этого трения не позволяет телеге раскатываться под уклон.

Вот по такому образцу надумали сделать тормоз и камневозы. Только какой башмак нужен для эдакого колеса — шириной в аршин? Требовался лист величиной с кровельный. И конечно, толстый, котельного железа, чтобы не протерся быстро.

Такой лист и искал Евдоким в городе. В здешних краях котельное железо не было тогда в ходу, потому его и не оказалось и в лавках. Наконец Евдоким прослышал: кто-то из городских маслобойщиков собирался ладить на своей маслобойне какое-то диковинное приспособление. Для этого привез из Пишпека листы толстого железа и не все израсходовал. Евдоким обрадовался и купил сразу два листа — на два тормоза. Мало ли чего: вдруг один быстро протрется, тяжесть-то, вон она какая!