На суше и на море - 1969

С самого начала наиболее серьезные научные возражения против стихийного происхождения человека опирались на теорию естественного отбора самого Дарвина. Вопреки общим законам эволюции внешние условия и образ жизни, по-видимому, не оказывают заметного влияния на биологическое развитие Человека разумного, и в первую очередь его мозга. Мы без удивления читаемы пишем о том, что биологический вид современного человека возник несколько десятков тысяч лет назад (а недавно считали, что сотни тысяч). Пусть природным переменам отводится в происхождении человека лишь роль первого толчка: вызвав в известный период бурное развитие наших животных предков, они перестали впоследствии оказывать влияние на существо разумное, достигшее независимости от природы. Но ведь производственная деятельность и социальные взаимоотношения — непреходящие стимулы развития! А в этом отношении от верхнего палеолита до современной цивилизации проделан величайший прогресс. Почему же эго никак не отразилось на биологических признаках мозга — носителя прогресса? Что это так, подтверждает изучение ископаемых находок и ныне живущих отсталых племен.

С одной стороны, понятно, что примитивный образ жизни несравненно меньше стимулирует работу и развитие мозга, чем современная цивилизация, но, с другой стороны, антропология утверждает, что нет высших и низших человеческих рас и низкий уровень производственно-общественных достижений народов нигде не сопровождается биологической отсталостью — менее совершенным мозгом. Мозг представителей первобытных племен оказался вполне подготовленным не только для восприятия всех достижений современной цивилизации, но и для полноценного участия в ее дальнейшем развитии. Приходится признать что все биологические особенности человеческого мозга, позволяющие осмысливать наиболее абстрактные общие закономерности мироздания, обрели сразу свою законченность и отточенность в процессе изготовления примитивных каменных орудий труда и формирования первобытного языка, после чего мозг утратил способность к дальнейшему развитию. Вряд ли это можно без больших натяжек согласовать с эволюционными воззрениями.

Находки ископаемых гоминид не доказывают бесспорно стихийную эволюцию Homo sapiens, разве лишь частично подтверждают ее. Самая древняя находка Homo sapiens в пещере Ниа близ Саравака (о. Калимантан) имеет абсолютный возраст 39600+1000 лет, даты наиболее ранних европейских находок около 38 тысяч лет. Несравненно малочисленнее находки палеантропов (Homo primigenius): неандертальцев и близких к ним форм — предшественников Homo sapiens. По приписываемому им геологическому возрасту они разделяются следующим образом:

вюрм (нижняя граница 70 тысяч лет) — около 70 местонахождений,

рисс-вюрм (нижняя граница 150 тысяч лет) —13 местонахождений,

рисс — миндель-рисс (200–300 тысяч лет) — 4 местонахождения.

Остатки архантропов, возраст которых оценивается в 700–300 тысяч лет, обнаружены всего в 8 местах. Характерно, что полные скелеты или значительные части их найдены только в вюрмских слоях. Во всех находках старше вюрмского возраста особи представлены несколькими костями, фрагментами костей или зубами.

Эта статистика не обрисовывает широкой дороги закономерной прогрессивной биологической эволюции, а в лучшем случае может служить лишь намеком на нее. Фактическая картина такова. На протяжении сотен тысяч лет шел очень медленный, почти незаметный прогресс обезьянолюдей, причем чрезвычайная редкость и фрагментарность находок соответствует невероятно суженному, ограниченному и как бы прерывающемуся процессу. Около 60–40 тысяч лет назад количество находок внезапно увеличивается, а на рубеже 40-го тысячелетия вдруг появляется современный человек в законченной совершенной форме.

Именно «вдруг», потому что с ближайшими его предшественниками не все обстоит благополучно. Различий между Человеком разумным и людьми неандертальского типа больше, чем между последними и питекантропами. Но те немногочисленные находки, которые считаются переходным звеном от неандертальцев к современному человеку, удивляют совершенно фантастической комбинацией «разумных» и звероподобных черт. Остатки десяти скелетов из палестинской пещеры Схул, по-видимому, близки между собой по возрасту (около 37500 лет), но отличаются исключительной пестротой антропологического состава. Некоторые основные неандертальские черты сочетаются со многими признаками людей современного типа, но эти сочетания неустойчивы, резко меняются при переходе от одной особи к другой. Галерея типов Схул сильно напоминает мутации и совершенно не соответствует постепенной стихийной выработке разумных черт в цепи поколений под влиянием труда и общественного образа жизни.