На суше и на море - 1970

Наташа посматривает на нарты. Старший сын, закутанный в старый отцовский гусь, крепко привязан ременной веревкой к сиденью. Он спит. Младший — в берестовой люльке, тоже притороченной к нартам. Иногда он просыпается и плачет, но тут же снова засыпает, укачавшись от быстрой езды.

Взгляд Наташи скользит по земле и отмечает испуганно вытянутую шейку куропатки, притаившейся совсем рядом в кустах. На след полоза высыпают птенцы и с любопытством катятся за нартами. Эй, эй. прячьтесь, дурачки, бегите за матерью в заросли! Эй, эй! Сзади едет Кузя с собакой!

Не успели. С треском взвилась куропатка, выбросилась в серое небо, замелькала белыми подкрылками, тонко запищал птенец, сдавленный собачьими клыками.

Так вот и случается — растишь-растишь, радуешься детям, а подкрадется болезнь — и нет птенца. Хорошо еще, доктора могут помочь. Наташа вспоминает больницу и оглядывает родной простор. Нет, уж лучше не болеть, а всегда быть здесь, с Данилой и сыновьями.

Вслед за Кузей, далеко отстав, едет Василий Матвеевич и еще дальше Валентин Семенович. У того что-то не ладится со сбруей. Он то и дело останавливается, поправляет и снова пытается догнать аргиш.

Только Рогов гонит почти вровень с пастухами. Его брезентовый плащ задубел в сыром воздухе, и капюшон торчит на голове длинной дудкой. Эх, лихой старик, этот Рогов! Не дает ему покоя дух тундры — так и тянет, и манит к себе, и зовет из теплых московских краев, из каменной шестиэтажной избы. Что за сила в этом духе! Вот и Петю сегодня захватил. И Петя позабыл свой город, и полетел за Зосимой, и залился шаманьим криком.

Они еще впереди всех гонят. Данила хочет догнать, да не выходит пока. По пологому склону выскочили на увал и — вниз, как провалились, помчались под уклон в овраг, к ручью с крутыми каменистыми берегами.

— Прыгай! — дико крикнул Зосима, соскочил с нарт и побежал рядом, не выпуская из рук поводка и хорея.

Петя оттолкнулся от сиденья — пружиной отлетел в сторону, не веря, что удержится на ногах. Но его подхватил дух тундры — он не только не упал, а, не сбавляя ходу, помчался вслед за упряжкой.

Олени на всем скаку перемахнули ручей, пустые нарты лишь крякнули на камнях и полетели вверх по склону, увлекая Зосиму.

Петя остановился на берегу и только тут заметил, что перед ним глубокое русло, полное скользких камней. Теперь уж он не мог одним махом перескочить ручей. Он стал осторожно спускаться, придерживаясь за кусты. Ноги скользили и слегка дрожали. Вода доходила почти до верха голенищ. Он перебрел на другую сторону, вскарабкался по склону, ободрав руку об острый камень. Дух тундры оставил его. Петя, точно проснувшись, почувствовал тяжесть своего тела, неуклюжесть и медлительность движений. Он побежал вслед за нартами, но бег был вял и неловок. Петя понял, что без Зосимы и оленей он здесь ничто. Останься сейчас один — конец. Ему захотелось поскорей к Зосиме, к упряжке. Захотелось еще раз почувствовать полет.

Зосима ждал его на вершине увала. Олени уже легли, подвернув под себя передние ноги, и щипали березки, торчащие перед мордой: ловко цепляли губами ветку снизу и быстрым движением головы счищали в рот листья, оставляя голый прут.

В это время Рогов только переезжал ручей. Держась за нарты, он бежал за упряжкой через камни. И мимолетно, так же быстро, как ручей, мелькнула в памяти другая переправа.

…Тоже летом на двух нартах он ехал с пастухом в поселок за вакциной. Путь лежал через реку, которую сегодня переплывали на лодке. Пастух знал место, где нарты могли проскочить по камням. Говорил, что, если встать на сиденье, вода будет по щиколотку.

Утром в тумане подъехали к реке. Что за черт! Вся галька на берегу словно каша — перемешана с мясной тушенкой. Собака сразу принялась ее пожирать. Следы гусениц и раздавленные банки…

Как могли промерили дно. Вроде глубина небольшая. Другой переправы не было, и решили перебираться здесь. Сначала упряжка бежала по грудь в воде, и нарты лишь чуть заплескивало. А на середине олени разом провалились и поплыли — одни головы горчат. Рогов едва успел уцепиться за сиденье. Ледяная вода сдавила дыхание, сковала ноги. Выручила правая рука — вросла, как железная, в перекладину. Так и выволокли его из реки олени.

В поселка рассказали, что в этом месте застрял трактор с волокушей Вытаскивали двумя другими тракторами. Ну и выгребли все камни, углубили дно. В суете передавили несколько ящиков тушенки, упавших с волокуши…

С увала открывалась низина, залитая туманом, и противоположный пологий склон.

— Тама олешек кормить будем. Отдыхать, — сказал Зосима, кивнув на гребень склона.

Пете показалось, что это совсем рядом. На склоне были видны кусты, вышка триангуляции торчала на самом высоком месте.

Довольно долго мчались по равнине, но склон не приближался — все такими же виделись кусты и вышка.