На суше и на море - 1978

Серебристо-серые угри возвышаются над уровнем дна примерно на ярд, словно стебли садовых растений. Выгнув тела и напряженно высматривая пищу, они делают реверансы, кланяются и покачиваются. Подчиняясь музыке неощутимых течений, они без устали исполняют свой змеиный танец, словно кобры, заколдованные звуками дудочки заклинателя.

Как правило, угрей друг от друга отделяет несколько футов, но иногда — лишь несколько дюймов. Хвост каждого угря уходит в песок, в норку, где угорь и живет. В случае опасности он исчезает в ней весь.

Натуралист Уильям Биб наблюдал за угрями-«растениями» в Калифорнийском заливе. «Более всего они напоминали железные прутья, — писал он, — чуть изогнутые… торчащие из песка, но в отличие от прутьев они слегка покачивались». Он не смог тогда представить никаких «вещественных доказательств», подтверждавших существование угрей-«растений», и скептики усомнились в достоверности его сообщения. Но уже следующее поколение ученых признало его открытие — было обнаружено еще несколько колоний угрей-«растений», ведущих уникальный для позвоночных образ жизни.

В 1969, 1970 и 1971 гг. Национальный научный фонд, а в 1971 г. и Национальное географическое общество США организовали экспедиции в район Красного моря, и я получила возможность изучить один из видов этой группы необычных рыб. В работе мне помогал муж, а также студенты-зоологи из университета штата Мериленд.

Всего мы исследовали 16 колоний угрей-«растений», расположенных вдоль побережья Красного моря, но основную работу сосредоточили в двух местах около портового города Элата в северной части залива Акаба.

Предмет нашего исследования Gor-gasia sillneri впервые был обнаружен в водах залива западногерманским коммивояжером Людвигом Силнером. Его хобби — подводные съемки, и однажды в этом районе ему удалось заснять колонию угрей-«растений» и даже поймать молодого угря. Западногерманский ихтиолог, доктор Вольфганг Клаузевиц в названии этого вида угрей увековечил имя Силнера.

В центре для подводного плавания мы вооружались всем необходимым, выходили под лучи жаркого полуденного солнца — температура воздуха зачастую превышала 40 °C — и исчезали в водах залива Акаба. Температура воды была 24 °C. Проплыв небольшое расстояние, мы оказывались в районе крупной колонии угрей. Но любимым временем для визита к угрям был не полдень, а раннее утро, когда в воздухе еще чувствовалась относительная прохлада.

Ранним августовским утром мы с мужем тщательно экипируемся и направляемся к заливу. Вся прибрежная полоса усыпана группами отдыхающих. В этот предрассветный час они еще спят в спальных мешках и поэтому напоминают спящих тюленей. Ничего удивительного: ведь залив Акаба — настоящий туристский рай.

Надев маски, мы входим в море. Под водой сразу же выключаем фонари и ориентируемся лишь благодаря серой дымке пробивающегося сверху первого утреннего света.

Мы тащим с собой ширму — обтянутый брезентом металлический каркас — и на фоне песчаных холмов подводной пустыни его туманные очертания выглядят не более уместными, чем космический корабль на Луне. В 5 утра мы доплываем до владений колонии № 2. На участке овальной формы, около 300 футов в длину, живут более тысячи угрей. Они уже покачиваются и извиваются: утреннее представление началось, но, как только мы подплываем к ширме, они немедленно прячутся в песок.

На подготовку к работе у нас уходит несколько минут. Мой муж, энтузиаст-фотолюбитель, отлаживает камеру. Я уже готова, на кисти у меня — секундомер, в руках — карандаш и блокнот из пластика. Воздуха в баллонах хватит часа на полтора.

В ширме у нас есть смотровые отверстия. Устроившись возле них, видим, что угри снова поднялись. Их сотни. Горделиво вытянувшись, они словно стоят на кончиках хвостов. Некоторые находятся настолько близко, что мы буквально смотрим им в глаза, однако теперь мы уже стали частью пейзажа, и угри больше не обращают на нас внимания. Они смирились и с ширмой, и с идущими из нее пузырьками, и с нашими масками, поблескивающими в отверстиях.

Большинство угрей занято кормлением, для этого они поворачиваются навстречу едва заметному течению. Из обширного морского меню они выбирают далеко не все: только крошечных моллюсков, мелкие морские растения, рыбьи икринки.

Радиус полусферы, в которой кормится угорь, чуть короче длины его тела. Во всяком случае мы ни разу не видели, чтобы угорь полностью извлекал кончик своего хвоста из норки — волнистого вертикального отверстия в песке, окаймленного выделениями из хвостовой части тела рыбы.

Прямо перед собой наблюдаю процедуру спаривания двух угрей. Расстояние между их норками не превышает шести дюймов. Оливково-крапчатый самец тянется к самке, его длинный, отливающий белизной спинной плавник, чуть колыхаясь, стелется вдоль тела. Различить пол у Gorgasia sillneri довольно легко. Самец крупнее, темнее, на тыльной стороне головы заметное утолщение. Длина тела около трех футов; угри-«растения» других видов, как правило, короче.