На суше и на море - 1981

Перейдя на попечение потомства, папаша и мамаша отдают все свое время приумножению рода. Из яиц сперва получаются только рабочие особи, потом появляются и солдаты. Семья растет как на дрожжах. Папаша и мамаша уже правят большим государством, и именовать их иначе, чем царь и царица, становится просто неловко. Занимая столь ответственные должности, они заботятся и о преемственности власти — у них появляются самые настоящие «замы». Если с царствующей четой что-то стрясется, заместители их заменят, и термитник не опустеет. Наконец наступает время, когда надо подумать об основании дочерних государств, в термитнике появляются крылатые половозрелые особи. Весной и они выйдут на волю.

Быть царицей термитов — тяжкая доля, может, даже потяжелее, чем у рабочих. Никакой великосветской жизни. Она не может отвлечься и пойти погулять: царица каждый день откладывает сотни, тысячи яиц! Прямо-таки поточное производство. Трудясь в поте лица, царица неимоверно толстеет. Брюшко, переполненное яйцами, делает ее беспомощной, она не может двинуться с места. Мускулы конечностей, крыльев и рта атрофируются. И если подданные вдруг перестанут ее кормить, она вскоре окончит свои дни.

Так на чем же основана ее власть? Здесь действует универсальный, но вовсе не царский принцип: я — тебе, ты — мне. Терпеливо несущую яйца царицу кормят рабочие, которые сами то и дело что-то слизывают с царского стола, то бишь с брюха: царица выделяет вещества, регулирующие развитие личинок. Она и без переписи знает демографические нужды своего государства и выделяет те вещества, которые необходимы, чтобы из стольких-то личинок вышли рабочие, из стольких — солдаты, из этих — «замы», а вот из тех — будущие крылатые основатели новых термитников — цари и царицы.

Обязанностей у царствующей особы хоть отбавляй. Ну а что же царь? Будучи прикован обстоятельствами к непрерывному процессу воспроизводства, он, видимо, устает от однообразия. Во всяком случае, когда исследователи вскрывали царскую опочивальню, венценосец при первой возможности стремглав улепетывал от своей грузной супруги, прочие же придворные оставались на месте.

Пожалуй, хватит бытовых картин. Пора перейти к результатам деятельности «белых муравьев». И тут надо прямо сказать о том, что хозяйственные интересы людей давно пребывают в острейшем конфликте с потребностями кишечника термитов, чья утроба преспокойно переваривает железнодорожные шпалы, телеграфные столбы, оболочки подземных кабелей, деревянные конструкции зданий, мебель… Не так давно эти шестиногие вегетарианцы проникли в библиотеку Ватикана и съели несколько древнейших фолиантов. В Южной Америке печатные издания редко существуют больше 50 лет: до них так или иначе добираются термиты. Да что там Америка! Если этот выпуск «На суше и на море» предложить обитателям термитного полигона, расположенного возле туркменского поселка Баба-Дурмаз, он исчезнет в считанные дни.

Бывало, что термитам приписывали и чужие грехи. Так, в середине прошлого века некий голландский кассир, служивший на Яве, уверял тамошнего губернатора, будто термиты съели груду серебра — несколько тысяч гульденов. Губернатор, вероятно, ориентировался в меню термитов и уволил проштрафившегося.

Но хотя звонкую монету термиты обходят стороной, они могут пробиться сквозь свинцовую оболочку подземного кабеля. Конечно, свинцом сыт не будешь — куда привлекательнее простая деревяшка. Однако и от высокосортной полированной древесины термиты тоже в восторге.

Полигон как раз и устроен для того, чтобы получше изучить вкусы «белых муравьев», или, говоря официальным языком, для исследования термитоустойчивости материалов в естественных условиях и для разработки противотермитных мероприятий. Мероприятия эти могут быть разными. О некоторых мы поговорим позднее. А сейчас на очереди отнюдь не шуточная история.

Однажды сверкающее лаком новенькое пианино попало термитам «на зуб». Инструмент они съели, видимо, с большим аппетитом. Как это произошло? Избранный ими способ был чрезвычайно коварен. Сквозь деревянный пол, руководствуясь только ему одному понятными ориентирами, прямо в ножку пианино проложил путь рабочий термит. Отведав вкуснятины, он сообщил своим домашним, что нашел великолепную еду. Начался скрытый бесшумный пир, пока от корпуса пианино не осталась лишь тонюсенькая лаковая корочка. Хозяева инструмента, понятное дело, работу обжор обнаружили тогда, когда уже было поздно.

Но есть и второй способ, к которому прибегают большие закаспийские термиты. Они поедают деревянное изделие с поверхности, стыдливо прикрывая уничтожаемую часть твердой глиняной корочкой, так называемой лепкой. Заметив лепку, можно принять соответствующие меры. Но, так или иначе, термиты глаза человеку не мозолят, обедают только в своей компании.

Чем же кончилась давнишняя история с пианино? Лет десять назад, здесь, на термитном полигоне, был подобран состав для пропитки ножек музыкальных инструментов. И они стали невкусными для «белых муравьев».