На суше и на море - 1982

Длилось плавание изрядно. Прошли тропик Рака, и стало очевидно, что держат курс они к Вест-Индии. Конечной же целью, как вскоре выяснилось, был остров Сент-Томас — в ту пору одно из владений Дании в Карибском море. Здесь семерых пленников высадили и «поверстали в солдаты» — такова была форма рекрутского набора, процветавшая в колониальной армиии короля Христиана VII.

После мучительных недель муштры новобранцев привели к присяге, и потекли однообразные дни гарнизонной службы. Баранщиков не особенно усердствовал на страже интересов датского монарха, и посему комендант счел за благо променять его испанскому генералу с близлежащего Пуэрто-Рико на двух рослых чернокожих. Начало новой жизни ознаменовалось тем, что Василию наложили на левую руку несколько клейм. Эту болезненную и унизительную операцию пришлось вынести не однажды: более десятка въевшихся в кожу отметин скопилось за время скитаний на чужбине. В остальном же он был доволен переменой своей судьбы. Означенный генерал определил его к себе на кухню для всякой черной работы: рубить дрова, таскать воду, чистить кастрюли. Это Баранщикову, с младолетия привыкшему к любому труду, пришлось куда больше по душе, чем часами вышагивать в карауле с тяжелым ружьем на плече.

Молодой нижегородец, статный и расторопный, вошел вскоре в фавор к хозяйке. Между делом овладев испанским языком, он поведал ей как-то, что в далеком отечестве без вестей о благоверном кручинится его супруга с тремя сирыми ребятишками. Высокородная сеньора сжалилась над Баранщиковым и упросила мужа отпустить его на волю. Генерал, который преклонялся пред красотой сеньоры, выправил купцу по всей форме печатный паспорт и даже снабдил некой суммой на дорогу.

Баранщиков стал изыскивать способ вернуться в Старый Свет. Капитан итальянского судна, шедшего в Геную, согласился взять его в свой экипаж. Теперь, когда каждый день хоть малость приближал его к дому, Василий совсем не тяготился матросскими обязанностями. Не чаял, что несется на всех парусах не только навстречу солнцу, каждое утро встающему из-за сонных волн океана, но и навстречу новой беде, пуще прежних.

Едва заступил на вахту год 1784, как близ Гибралтара генуэзцы были атакованы морскими разбойниками. При дележе добычи Баранщиков попал в долю пиратского паши, и тот отвез его в свою палестинскую резиденцию, где вменил в обязанность варить себе кофе (делать это приходилось раз пятнадцать на день). Звали любителя кофе Магометом, и, видимо посчитав необходимым хоть чем-то оправдать высокую честь быть тезкой самого пророка, он заставил белого невольника перейти в «истинную веру» — мусульманство.

Попробовал было Василий бежать, однако его поймали, и хозяин велел нещадно бить беглеца по пяткам самшитовыми палками. После подобной экзекуции довольно долго передвигаться можно было только ползком. Но бывший купец не сробел и, оправившись, рискнул вдругорядь попытать счастья — теперь уже подготовившись основательнее. Сговорился с добросердечным греком Христофором и в условленный час пробрался к нему на шхуну. Грек, весьма искушенный в провозе контрабанды, без труда укрыл купца от таможенников, и уже через день они были в Яффе. Отсюда Баранщиков вместе с Христофором совершил паломничество в Иерусалим, где истово покаялся в своем невольном вероотступничестве. На греческом корабле Василий посетил многие порты Средиземноморья, в том числе Венецию, а покинул его, сойдя на берег в Константинополе.

Тут наш нижегородец перво-наперво хотел было обратиться за помощью к российскому послу Я. И. Булгакову, но тот спешно выехал из города по причине свирепствовавшей моровой язвы. Пришлось Баранщикову удовольствоваться душеспасительной беседой с домоправителем его превосходительства, коему он и «изъяснил все обстоятельства». Тот крайне нелюбезно встретил земляка, очутившегося в бедственном положении, и посулил даже выдать его турецким властям, ежели будет докучать своими домогательствами. «Императорскому послу в Царьграде недосуг заниматься подобными пустяками», — пояснил он.

Делать нечего — подрядился Баранщиков на поденную работу в порт, дабы иметь средства на пропитание. Потом случай свел его с записным пройдохой, который уверял, что он родом из Арзамаса. Этот отуречившийся арзамасец посулил Баранщикову солидный куш и безбедное существование, коль тот последует его совету. Наказал он Василию выдать себя за новообращенного магометанина, а таковым, согласно обычаю, дозволялось целую неделю собирать пожертвования в свою пользу. Нашелся и мулла, который за соответствующую мзду выдал необходимое свидетельство о якобы только что свершившемся приобщении к исламу. Долго Баранщикова улещать не пришлось, и вместе со своим «наставником» начал он обходить богатые стамбульские дома и мечети в ожидании доброхотных даяний. Предприятие сие увенчалось полным успехом: всюду щедро вознаграждали неофита, а великий визирь (к которому они тоже осмелились заявиться) пришел в столь неописуемый восторг от плечистого удальца, что тут же повелел зачислить его в янычары.