На суше и на море - 1988

Впрочем, надо отдать должное чиновникам. Они предупреждали об опасности, грозящей ему в западных провинциях: междоусобица, разбой, враждебность ханов к России. Напоминали даже о забытой экспедиции Лопухина, родственника Петра, который возвращался с посольством Артемия Волынского в Россию. Ему доверили доставить подарки царю, в том числе ни много ни мало — живого слона. Тогда же Лопухин получил нечто вроде охранной грамоты. Грамота сия гласила: «В своих владениях каракайтакский уцмий всячески будет способствовать и благоволить Лопухину». На деле же уцмий в сговоре с другими ханами предательски напал на русский отряд. Завязалась ожесточенная перестрелка. Во время оной несколько казаков были убиты, а слон тяжело ранен.

Лишь благосклонное соизволение императрицы заставило чиновников продвинуть дело Гмелина. И все-таки дали ему всего очень мало: думали, он откажется. Ошиблись: ни сегодня, ни завтра, никогда не откажется он от своей мечты — путешествовать.

— Огни! — кричит впереди Федька. — Внизу огни!

Гмелин облегченно вздыхает: наконец-то можно будет отдохнуть.

Вспыхивает, переливается огнями восточное селение. Издалека оно походит на праздничный торт со свечами.

Тихо подходит отряд к аулу, но вдруг перед самым въездом из темноты возникает фигура солдата.

Звучит резкое: — Нет! Наш хан и повелитель не велел пускать вас, чужестранцы!

Отряд минует аул и останавливается неподалеку, на пустынном каменистом плато. Там в старой палатке, которую лишь ради шутки можно назвать шатром, начальник экспедиции разворачивает карту, выбирает маршрут. Так или иначе, но ехать непременно придется через враждебные племена. Какое из них страшнее, никто толком не знает. Известно одно — каракайтакский уцмий эмир Гамза жесток и коварен. Однако сие лишь говорят. Быть может, с ним как раз и можно будет поладить. Объезжать же его ханство слишком далеко.

Засада

Спрятавшись в тень, бек Ахмед и его помощник играют в кости. «Твой», «мой» — то и дело слышится из-под чинары.

Голоса играющих звучат в горах гулко, словно пистолетные выстрелы.

Да, люди эти действительно остановились здесь неспроста. Бек Ахмед и его всадники караулят сейчас русских путешественников. После того как несколько сот подданных его величества каракайтакского владыки перебежали в Россию, уцмий эмир Гамза приказал ловить всякого русского мужского или женского пола, дабы впредь неповадно было россиянам укрывать его беглых людишек. Так приказал хан, и так поступают теперь его воины. Тем более занятие сие для них одно из наиприятнейших.

Если сосчитать, сколько людей за свою жизнь ограбил бек Ахмед, не хватит листьев на этой чинаре. А сегодня прибавится еще одна веточка.

Бек доволен. Он нисколько не расстраивается из-за своего проигрыша.

— Не беда, — Ахмед хлопает по плечу своего напарника, — не беда. Скоро наши карманы станут толстыми, как курдюки баранов. Слышишь! — Бек поднимает палец к небу. — Русское золото звенит в горах…

— Чужестранцы! — передает в это время дозорный, и Ахмед, бросив кости, первым влетел в седло.

Внизу, за поворотом, двигается небольшой отряд.

Всего несколько телег. Небогатый улов. Впрочем, если полонить, а затем продать в Турцию, калым будет. От возбуждения у бека потеет лоб, злобная усмешка кривит тонкие губы.

— Попались! — шепчет Ахмед. — Сами в капкан лезут…

Он еще раз презрительно смотрит на русских: ведь никто, кроме них, не мог бы поверить в доброту старого шакала — каракайтакского эмира Гамзы. А они уверовали, получили приглашение и едут в гости.

Бек вздыхает: эмир Гамза сказал, как только русские беки войдут в его владения, отрезать их и полонить. Таков приказ! Уцмия нельзя ослушаться!

Прикрыв глаза, Ахмед дремлет. Надо подождать час или два, пока все не утихнет и русские не убедятся окончательно в добросердечии властителя.

Сигнал!

Бек пришпоривает иноходца, и вот уже персы окружили русских.

Отряд Гмелина слишком мал, чтобы сопротивляться. Один из казаков обнажил было саблю, но тут же над его головой сверкнули три клинка, и он упал израненный под ноги лошадей. И все-таки быть бы жестокой сече и не одна голова перса легла бы в придорожную пыль, прежде чем Ахмед овладел обозом, но Гмелин остановил кровопролитие.

— Прекратить! — властно скомандовал он, и казаки со звоном кинули сабли в ножны. Вышел вперед и, угадав в Ахмеде начальника, строго спросил:

— Кто вы и по какому праву останавливаете нас? Мы — подданные империи Российской…

Перс ухмыляется:

— Именно вас, подданных России, мне и нужно.

Действовать прямо — так вначале решил бек Ахмед. Однако, взглянув на Гмелина и приняв во внимание случившееся, стал хитрить.

— Простите, — тут же добавил он. — Простите, но очи великого владыки решили взглянуть на столь прославленных путешественников. Он послал встретить вас.

— Не много ли? — усмехнулся начальник экспедиции.

Не смутившись нимало, перс так же вежливо ответил:

— Хан оказал вам честь, послав такой большой отряд. Мы должны охранять вас.

— Хорошо, — говорит Гмелин. — Я сам объяснюсь с ханом.