На суше и на море - 1990

Этот очерк был уже написан, когда полярники узнали, что квартира на Ташкентской улице опустела навсегда… и уехала в Хатангу библиотека Амалии Михайловны. Последний путь подвел финальную черту и заставил снова задуматься над тем, чем же была эта жизнь. Что оставила после себя эта молчаливая женщина? И ответ получился простой: это была первая удачная попытка ликвидации неграмотности среди нганасан. Но почему именно эта попытка оказалась удачной? Почему нганасаны не вывезли ее из тундры? Можно думать, что это была счастливая случайность. Можно ответить, что стечение обстоятельств. Можно сказать, что изменилась жизнь… Но жизнь изменяется как следствие деятельности людей, как следствие их мировоззрений и их характеров. Я думаю, что первопричина — в ее характере. Этот непродолжительный период жизни Амалии Михайловны, словно в фокусе, собрал и выявил все своеобразие ее характера. Что же было в этом характере, что обеспечило успех? Одним словом это и не выразишь… Здесь слияние многих черт. Вот, например, такие: за много лет знакомства я ни разу не видела ее не только злой, но даже просто раздраженной, а обстоятельства-то бывали разные… И объяснялось это не тем, что она равнодушно взирала на добро и зло. Нет, она проводила между ними четкую границу, но формы выражения своего отношения были не обидными, а какими-то воспитывающими. И еще одно, без чего успех был бы невозможен, и, наверное, это было главным, — уважение к культуре полудикого народа. Это был стержень, на котором держалось все остальное. Уважение к культуре полудикого народа и любовь к суровому, заснеженному, неоглядному краю, такая любовь, про которую говорят: «Здесь оставила она свое сердце».

Итак, это была первая увенчавшаяся успехом попытка ликвидации неграмотности среди нганасан. В долгой жизни Амалии Михайловны это был короткий период, но период, каждый день которого был отмечен героизмом. И это был не тот показной героизм, который, как надоедливая муха, назойливо лезет в глаза, а подлинный героизм трудовых будней скромного человека.

Я писала это послесловие, удивленно ощущая, что к чувству утраты примешивается какое-то иное, необычное чувство. Оно отчетливо обозначилось после того, как из газеты «Советский Таймыр» я узнала, что урна с прахом Амалии Михайловны на вертолете повторила маршрут ее аргиша и навсегда осталась в нише конической стелы, которую установили благодарные нганасаны на высоком берегу реки Хеты в поселке Новая. Нишу закрывает металлическая табличка с гравировкой:

«Мы пришли к тебе, Ама, нганасаны — твои друзья,
Нам отцы передали, что должна ты вернуться сюда.
Мы хотим твои мысли превратить в добрый долгий рассказ,
На санях наших быстрых унести твой последний наказ».

Есть что-то извечное в простом факте возвращения праха в те края, где человек оставил свое сердце. И это извечное утверждает жизнь. Я вспомнила о комсомольцах торгового призыва в Арктику и подумала, ведь кто-то из них еще, может быть, жив, кого-то унесла война, кого-то — неумолимое время, но кто-то, может, откликнется, прочитав эти строки.

Мы празднуем свои дни рождения, мы готовимся к ним, мы ждем гостей… Но вспоминают ли о наших днях рождения, когда мы уходим? Амалия Михайловна немного не дожила до своего юбилея и полувекового юбилея своего аргиша по Таймыру, но об этом не забыли. Московский филиал Географического общества СССР посвятил ей свое заседание. На Таймыре объявлен сбор средств на памятник, который будет установлен в Хатанге. А друзья? Друзья «вспоминают минувшие дни». Так родилось стихотворение. Написанное в день ее юбилея, оно так и называется

25 июля 1987 года