«На суше и на море» - 60. Повести, рассказы, очерки

Так почему же так думать о марсианах? Разве не могли они тоже уйти в глубь планеты, создать там в течение сотен, даже тысяч лет подземные города, подземные озера, даже моря, подземную, изолированную от наземной атмосферу, именно такую, какой когда-то обладал Марс? Может быть, марсиане появляются на поверхности Марса в скафандрах, как мы на дне моря, занимаются там «сельским хозяйством», орошают талой водой полярных льдов оазисы растений, которые так успешно изучает советский астроном Г. А. Тихов.

Мы не говорим уже о том, что они могли колонизовать другие планеты, если в состоянии были забросить за тысячи километров в космос искусственные спутники — города Фобос и Деймос. Кто знает, может быть, они попали когда-то, десятки тысяч лет назад или еще раньше, и на нашу Землю!..

И не делают ли марсиане и в наше время попыток перелететь на другие планеты, в частности на нашу Землю? Ведь все больше сторонников становится у автора этих строк, высказавшего гипотезу о том, что в 1908 году в тунгусской тайге произошло не падение метеорита, а взрыв ядерного горючего межпланетного корабля, летевшего с Марса через Венеру. Лишь эта версия объясняет пока все обстоятельства тунгусской катастрофы, а метеорит или его следы последними экспедициями так и не найдены. В то же время экспедиция Томского университета обнаружила в 1959 году на месте катастрофы картину повышенной радиоактивности, характерную для ядерного взрыва. Быть может, мы были на пороге знакомства с марсианами на Земле. Но мы, возможно, познакомимся с ними… на Марсе.

Сколько захватывающих проблем для географии космоса! И скоро будут уже вписаны в нее волнующие страницы истории марсианской культуры, будут вписаны!

Уже летает советский искусственный спутник Солнца, и будет летать советский искусственный спутник Марса, он сфотографирует Фобоса и Деймоса, возможно даже вернется на Землю и разрешит вопрос об искусственной природе марсианских лун, прольет первый свет на историю марсианской культуры.

А такой спутник послать возможно уже сегодня, для этого не требуется больших скоростей, чем те, которые уже достигнуты советскими космическими ракетами.

И это, конечно, будет сделано!

Мы стремимся, подчиняясь неуемной своей жажде знаний, и на Венеру, и на Марс, мы в самом скором времени ступим на Луну, чтобы и эта планета служила счастью человечества. Луна будет служить человеку, требуя огромных усилий передовой науки.

Достижением ракетой Луны, завершившим усилия советской науки, советской техники, коммунистическим подвигом советского народа отметила наша страна 1959 год, первый год великой семилетки строительства коммунизма.

Новые усилия коммунистической науки сделают «географию космоса» одной из самых интересных, поэтических и волнующих ветвей «Великой географии».

П. Бурлака У НАШИХ ДРУЗЕЙ [47]

В Варшаву мы прилетели днем. Это было мое второе посещение польской столицы. Первое — сразу после окончания войны, в мае 1945 года. Тогда город поразил меня своим видом, своими, казалось, смертельными ранами. Всюду одни развалины. Страшные, темные от копоти, обгоревшие скелеты зданий, дома без крыш, без окон, даже стены большинства зданий лежали. Только города-герои Сталинград да Севастополь пережили еще более тяжелые удары войны, они буквально «полегли», но не покорились.

Когда светлым майским днем, возвращаясь из Берлина, я проезжал по улицам Варшавы, двигаться было очень трудно. Асфальт разбит и искромсан танками, всюду зияли воронки от мин и снарядов. Высокие нагромождения кирпича и камня лежали повсюду, и ощущение большой тяжести и тоски было на сердце.

Помню, мы вышли из машины на широкую сильно разбитую и изуродованную улицу, которая когда-то была «Краковским Предместьем», и пешком направились в Старе Място — старый город. С трудом мы попали в какое-то дикое, бессмысленное нагромождение развалин. Вокруг торчали развороченные стены, разбросанные крыши, лестничные клетки — все словно побывало в гигантской мясорубке, перемешалось, перепуталось. Идти нам пришлось не по улицам, не по переулкам — их не было, — и трудно было даже определить их прежнее расположение. Мы пробирались какими-то тропками, неизвестно кем уже проложенными среди этих руин.

Видно, до нас после разгрома фашистов здесь уже побывали многие тысячи людей. Может, это были варшавяне, которые хотели посмотреть, что сталось с гордостью их города, может, жители других городов или бесстрашные и неутомимые советские саперы. Приходили сюда, безусловно, и прежние жители Старе Място, пытавшиеся найти здесь хотя бы частицу того, что ранее было их кровом.

Дорого стоили Варшаве война и фашистская оккупация. Пятьсот сорок тысяч убитых, разрушено семьдесят пять процентов жилых домов, девяносто процентов всех предприятий, храмов и исторических памятников было уничтожено; взорвано одиннадцать мостов и виадуков.

Польский товарищ, который показывал нам то, что ранее было «Старе Място», вздохнул и тихо сказал:

— А ведь знал я здесь каждый дом, каждую улицу — а теперь…

Он замолчал. Тяжело было говорить. Потом добавил: