Читаем На суше и на море. Том 1 полностью

«Эля, ты послана из Союза на смену старым учителям гимназии?»

«Нет, я это делаю по доброй воле, пользуясь возможностью у себя дома помочь детям понять новую жизнь!» последовал твердый ответ в наступившей напряженной тишине.

Всем собравшимся стало ясно, что в помощи Элька не нуждается.

Она вернулась «не блудным сыном», а хозяином новой жизни, которую большинство из присутствующих не принимало.

Опять наступило напряженное молчание, которое нарушил глава семьи.

«Каждому человеку Господь Бог уготовил свой путь, и нам нужно уважать этот выбор», сказал библейского вида старый и мудрый дед Моисей.

Обстановка была разряжена этими словами.

Вновь наступила непринужденная атмосфера радостной встречи родных и близких людей.

Все это время словесной перепалки наш герой ждал, когда же, наконец, разрешат есть. Мама еще в поезде его строго наставляла, что в ее семье раньше самого старшего нельзя начинать есть. Вот он и ждал. И дождался. Субботний праздничный обед бабушке и тете Поле удался. На столе дымилась огромная фаршированная рыба, окруженная печеной картошкой. Мальчик знал и любил это блюдо. Мама его всегда готовила по праздникам.

Он быстро поел и вместе с другими детьми поднялся на второй этаж, в большую детскую комнату мансарды. Здесь в кругу своих старших кузенов и кузин он чувствовал себя стесненно. Языковый барьер и совершенно разное воспитание мешали быстро установить дружбу с этими аккуратными, спокойными и интеллигентными детьми. Мальчик не знал как ему с ними вести. Помогла Ривка, восьмилетняя дочь маминой самой младшей сестры Иды. Она сразу же решила взять опеку над своим младшим кузеном, особенно после его безумной выходки у реки, спуск к которой был детям категорически запрещен даже летом. Ривка была крупной девочкой на вид лет 11, с пышными светлыми волосами, сплетенными в толстую косу. Отец ее был поляк, от него она унаследовала голубые глаза и светлые волосы.

Когда Ривка увидела своего младшего кузена стоящим в растерянности в детской комнате, решительно подошла к нему и что-то убедительно стала ему говорить по-польски. Конечно, наш герой ничего не понял, но решительный вид большой девочки, с добрым смеющимся лицом, громко и прямо обратившейся к нему с незнакомыми словами, вызвал у него доверие. Мальчик попросил ее пойти вместе на улицу погулять.

Но на, сей раз, ничего не поняла Ривка, и они оба громко засмеялись.

К этому заразительному смеху присоединились все дети, находившиеся в детской комнате. И мальчик почувствовал себя легко и радостно. Так непринужденно и просто он вошел в мир детей своей новой родни.

С понедельника начались трудовые будни всей большой семьи Стрелец. Кроме дедушки, бабушки и тети Поли с раннего утра и до вечера из взрослых дома никого не оставалось. Дети все вместе в 8–30 уходили в школу, где трудилась теперь их новая учительница Елена Моисеевна, или тетя Эля.

Наш герой оставался один с дедом, бабушкой и тетей Полей. Утром после завтрака с кем-либо из них он шел гулять в город. Чаще всего гуляли с дедом. Дед всегда ходил очень прямо, высоко держа голову в традиционной широкополой черной шляпе, которую приподнимал, когда здоровался со встречными знакомыми. Иногда он останавливался побеседовать и с гордостью представлял своего внука от старшей дочери Эльки. Всегда в таких случаях нашему герою приходилось напрягаться, т. к. на приветливые вопросы встреченных знакомых деда он не знал, что нужно отвечать, не понимая их вопросов. Выход оказался простым. Мальчик громко и отчетливо здоровался по-русски, а все остальное объяснял дед.

Походы с дедом ему нравились, и казалось, что он понимал его рассказы об окружающих их домах, площадях, парках, о встреченных экипажах и людях, хотя дед говорил то на идиш, то по-польски. И когда дед говорил по-польски, мальчик лучше понимал. Этот язык был более близок к русскому, чем идиш. С каждым днем мальчику становилось проще и понятнее в новом городе, в новой стране.

К обеду возвращались из школы его кузены и кузины, и вся веселая компания детей усаживалась за стол, накрытый к обеду заботливыми руками бабушки и тети Поли.

Вторая послеобеденная прогулка совершалась с кем-либо из кузенов и кузин.

Если это был старший брат Давид, то они отправлялись в дальнее путешествие к маминой школе. Иногда встречали маму с тяжеленым портфелем полным тетрадок, который почти взрослый и сильный Давид всегда брал из рук тети, помогая донести его до дома.

Уже чувствовалось дыхание весны, хотя и бывали морозные ночи.

Но особенно веселыми для мальчика были прогулки с младшей кузиной Ривкой. Они дальше своего двора или дальше своей улицы не ходили, везде и каждый раз находили что-то новое и интересное. Поняв, что кузен немного понимает по-польски, Ривка старалась его научить говорить, как следует, и не коверкать польские слова на русский манер. Она всегда высмеивала его произношение и весело учила «пшекать». Кажется, ей это удавалось. Веселились и смеялись они от души по поводу и без него.

Вечерами мама часто до поздней ночи сидела за тетрадками, так же как дома на заставе.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище
Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Настоящее издание посвящено малоизученной теме – истории Строгановского Императорского художественно-промышленного училища в период с 1896 по 1917 г. и его последнему директору – академику Н.В. Глобе, эмигрировавшему из советской России в 1925 г. В сборник вошли статьи отечественных и зарубежных исследователей, рассматривающие личность Н. Глобы в широком контексте художественной жизни предреволюционной и послереволюционной России, а также русской эмиграции. Большинство материалов, архивных документов и фактов представлено и проанализировано впервые.Для искусствоведов, художников, преподавателей и историков отечественной культуры, для широкого круга читателей.

Георгий Фёдорович Коваленко , Коллектив авторов , Мария Терентьевна Майстровская , Протоиерей Николай Чернокрак , Сергей Николаевич Федунов , Татьяна Леонидовна Астраханцева , Юрий Ростиславович Савельев

Биографии и Мемуары / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
Айвазовский
Айвазовский

Иван Константинович Айвазовский — всемирно известный маринист, представитель «золотого века» отечественной культуры, один из немногих художников России, снискавший громкую мировую славу. Автор около шести тысяч произведений, участник более ста двадцати выставок, кавалер многих российских и иностранных орденов, он находил время и для обширной общественной, просветительской, благотворительной деятельности. Путешествия по странам Западной Европы, поездки в Турцию и на Кавказ стали важными вехами его творческого пути, но все же вдохновение он черпал прежде всего в родной Феодосии. Творческие замыслы, вдохновение, душевный отдых и стремление к новым свершениям даровало ему Черное море, которому он посвятил свой талант. Две стихии — морская и живописная — воспринимались им нераздельно, как неизменный исток творчества, сопутствовали его жизненному пути, его разочарованиям и успехам, бурям и штилям, сопровождая стремление истинного художника — служить Искусству и Отечеству.

Екатерина Александровна Скоробогачева , Екатерина Скоробогачева , Лев Арнольдович Вагнер , Надежда Семеновна Григорович , Юлия Игоревна Андреева

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Документальное