На суше и на море. Том 1

Наконец, ветер ослаб, а затем стих также неожиданно как налетел. Мальчик решил скорее бежать домой, но одна мысль остановила его.

«Ведь это мое дерево, я первый увидел, как оно упало». Дома дров и угля почти не оставалось. Это дерево им с мамой было очень нужно.

Мальчик решил остаться ждать маму или кого-нибудь, чтобы сказать, что это его дерево. Он ждал, ждал долго, долго, замерзая и обливаясь слезами, но, не желая оставить свой пост. Только в шесть часов вечера, когда уже стемнело, вернувшаяся с работы мать обнаружила сына в парке, стоящим у сваленного тополя. Мальчик весь дрожал и слезы замерзали у него на щеках.

Увидев мать, он бросился к ней с криком: «Это наше дерево! Это наше дерево! Это наше дерево! Я первым нашел его!».

Мама обняла мальчика, стараясь своим теплом его согреть. Увела домой, повторяя вслед ему: «Умница, молодец, это действительно наше дерево. Какой ты молодец, настоящий мужчина! Воин на посту!».

Дома немедленно была согрета вода, сын погружен в импровизированную ванну. Мать напоила его чаем с малиной и медом, укутала всеми одеялами, легла рядом, стараясь согреть его своим телом. Она чувствовала, что сын тяжело заболевает.

Всю ночь он горел и бредил, повторяя: «Это мое дерево! Это мое дерево! Это мое дерево!».

Утром жар не спал. Вызванный военный врач, всегда дежуривший на заставе, осмотрел и выслушал ребенка. Диагноз был однозначным: «Двусторонняя пневмония!»

Немедленно в лазарет, или в больницу в Бекташ».

Выбрали лазарет, везти мальчика в больницу по холодному воздуху в санях было опасно.

Борьба с пневмонией продолжалась месяц. О дереве мальчик не вспоминал. Но, когда однажды, вернувшись из лазарета домой, мать увидела у порога дома груду аккуратно нарубленных и сложенных дров, стало понятно, что львиную долю при дележе дерева женсовет выделил ее сыну. АРТ ежедневно навещал своего друга в лазарете, помогая готовить домашние задания, чтобы больной не отстал от класса в учебе и скорее выздоравливал.

Для того чтобы хорошо кормить сына, что необходимо при пневмонии, на рынке в Бекташе мать выменивала на продукты все ценные вещи, которые только были дома. Не спала и недоедала сама так, что теряла сознание и стала опухать от голода.

Но пухла от голода не только одна она. В эту лютую зиму, от голода пухла большая часть жителей заставы и Бекташа, где запасы продуктов кончились, а завезти их из Хорога зимой было невозможно. И только в марте, когда открылась дорога в Хорог, на заставу была завезена кормовая сахарная свекла (огромное количество) и черепахи из пустынь Узбекистана.

Именно эти экзотические продукты спасли многие жизни жителям высокогорных районов Памира, в том числе и нашего героя. Только в конце марта, благодаря крепким черепашьим бульонам и отварам сахарной свеклы, он встал на ноги.

Как верно говорится в русских пословицах: «Одна беда не ходит».

Не успели залечиться душевные и физические травмы от болезни сына и голода, когда пришла большая беда. Днем, когда мать была в школе, а сын делал уроки, в дом постучал вестовой, разносивший почту. Спросил мать, но получив ответ об ее отсутствии, немного замялся, а потом вручил пакет сыну, попросив передать матери просьбу зайти в штаб заставы расписаться. ЛИК положил пакет на стол в гостиной у вазы с цветущими веточками урюка, которые он подготовил к ее приходу из школы.

Вечером, когда мама вернулась, она сразу же обратила внимание на цветы и пакет. Сердце ее часто билось, предчувствуя беду. Усилием воли заставила себя раздеться, расспросить сына о школьных делах, поблагодарила за цветы. Только после этого ритуала, ставшего неотъемлемой частью их жизни, Елена Моисеевна взяла пакет и поднялась наверх, в спальню. Плотно закрыв дверь, она села за туалетный столик и дрожащими руками вскрыла пакет. Она уже знала его содержимое. Краткая записка из военкомата гласила: «На ваш запрос сообщаем, что ваш сын, старший лейтенант, Каган Леонид Иоханинович, пал смертью храбрых в бою за свободу и независимость нашей Родины под Лебавой в июне 1941 года. Точная дата смерти не установлена».

К этой записке прилагался аттестат на получение продуктов и льгот, как матери павшего офицера.

Мать сидела не шевелясь, как каменная. Она давно готовила себя к этой вести, но ниточки надежды на чудо оставались где-то в уголках сознания. И вот теперь они оборвались.

Нет больше сына, которого она так хотела видеть музыкантом, известным скрипачом.

У него были большие способности к музыке, как и у самой Елены. Он параллельно со школой окончил музыкальное училище, а, учась в пограничной академии, брал уроки в московской консерватории.

Мысленно она перебирала всю жизнь Ленечки, вспоминая все до деталей. Его длинные тонкие пальцы, стройную тонкую и гибкую фигуру, длинные каштановые слегка вьющиеся волосы, которые она так любила гладить.

Она просидела неподвижно до утра. И только в 7–00 спустилась вниз, в комнату младшего сына и подняла его.

«Пора на зарядку, сын» – с необычной твердостью сказала она. На ее черных волосах появилась первая большая седая прядь, которую с удивлением заметил сын.