На суше и на море. Том 2

Первенство Туркмении по баскетболу 1958 проводилось в Ашхабаде в середине марта. К этому времени команда Челекена успела провести товарищеские матчи с командами Небит-Дага и Чарджоу. И все товарищеские матчи Челекенцы выигрывали. И когда они приехали в Ашхабад, об игроках молодого города нефтяников уже слышали и ждали. В Ашхабаде ЛИК с радостью встретился со старыми товарищами по сборной города 51–52 гг. Все они находились в хорошей спортивной форме и к игре Челекенцев присматривались с особым интересом, чувствуя в них серьезных противников. И действительно, присутствие известных московских игроков и трех рослых и сильных столбов делали команду Челекена сильной и резко отличающейся по стилю игры от прочих туркменских команд. Действительно, не проиграв ни одного матча в своей подгруппе, они вышли в финал, где встретились со столичной командой. Вероятно, уверенность ЛИКа, Роберта и Андрея в своем превосходстве над ашхабадцами и возросшее мастерство истинных Челекенцев, еще вчера мало знавших что такое баскетбол, а сегодня одолевавших дну команду за другой, сделали свое дело. Вся игра прошла исключительно напряженно, и только на последних минутах дальние и точные броски Андрея, стремительные прорывы к кольцу ЛИКа и умная разводящая игра Роберта, в сочетании с напором двух сильных столбов, позволили вырвать победу в 5 очков над сборной столицы Туркмении. Челекенцы ликовали. Вася Низьев, не смотря на свой высокий начальнический титул, прыгал от восторга как мальчишка. Ведь именно благодаря ему Роберт смог собрать и обучить челекенскую команду!!! Для всего баскетбольного мира Туркмении победа Челекенцев в первенстве республики была полной неожиданностью. – И откуда вы только взялись на мою седую голову? – с доброй досадой воскликнул тренер ашхабадцев Фрейдзон. – Придется сборную республики пополнять челекенцами, – мирно сообщил он Роберту Васенькину за ужином в ресторане на следующий день после закрытия игр. ЛИК день провел в Ашхабаде, прежде чем выехать в Красноводск, куда в ближайшие дни должен был зайти «Маяковский». Он заехал в Управление геологии Туркмении узнать о судьбе своих однокашников Зуева, Павлова, Пятецкого и др., направленных в это ведомство после окончания ВУЗа. Выяснилось, что однокашники все в полях и в Ашхабаде никого из них сейчас нет. Вечером ЛИК уехал на поезде в Красноводск вместе со своей командой, которая ехала до Небит – Дага, а оттуда на самолете на Челекен. На судно ЛИК прибыл к вечеру 23 марта. Основной состав партии был еще на Челекене, и его прибытие ожидалось на следующий день. Выход был назначен на утро 25.03.58. Судно уже было заправлено всем необходимым. Оставалось получить взрывчатку, и можно было уходить в рейс. Поэтому во второй половине дня Пере швартовались к удаленному причалу, к которому «Метеор» подвез ящики с тротилом. Перегрузка ВВ длилась до полночи. В крюйд камеру разместили 30 т. тротила в литых цилиндрах, по 2.5 кг в каждом. ЛИК весь день с взрывной бригадой перетаскивал ящики с тротилом с «Метеора» на «Маяковский». Он находился в отличной спортивной форме, и ящики с 50 кг тротила летали в его руках. Петр Иванович Черствов принял его по – отечески тепло. Отсутствие 1,5 месяца не помешало хорошему отношению взрывников к молодому геофизику. Все хорошо помнили, как он привыкал к качке на шлюпке, как работал с ними даже в свежую погоду. – Рады твоему возвращению. У нас как раз не хватает одного рабочего в шлюпке. Так что рассчитываем на тебя. Видно, что на берегу, на государственных харчах ты поздоровел. Вон как с ящиками расправляешься! Будем просить Гургена направить тебя к нам – сказал Черствов. ЛИК согласно кивнул. Ему было приятно, что взрывники его не забыли. Пробыв на судне всего день, он почувствовал себя дома, и уверенность вернулась к нему. Утром 25.03 прибыли оператор Гузев, техрук Челноков, косарь Захаров, радио геодезисты-гидрографы Харьков и Осипенко, фото-лаборант Ирина Тыртычная. Как только они поднялись на борт, судно снялось со швартовых и взяло курс к берегам Ирана, на самый юг Каспия в Гарганскую котловину. Погода стояла свежая, и прилично качало при бортовой волне. ЛИК опять почувствовал дурноту от качки даже на судне и с тревогой ждал, а что же будет на шлюпке? Но укладываться в «дрейф» не собирался. Он подключился к оператору, который занялся настройкой и снятием тестов работы сейсмостанции. Это была стандартная работа, но очень важная. Нужно было убедиться, что все 24-канала сейсмостанции работают идентично. ЛИК хорошо знал эту процедуру и попросил разрешение выполнить ее самостоятельно. Гузев согласился, но посоветовал заручиться разрешением Челнокова. Получив добро техрука, он начал готовиться к снятию контрольных лент. Гузев присутствовал в сейсмороубке, но наблюдал не подсказывая. ЛИК в течение часа тестировал СС (сейсмостанцию), подстраивая чувствительность усилителей, фильтры, головки гальванометров многоканального осциллографа. К обеду все было готово для снятия контрольных сейсмограмм. Он и не заметил, что дурнота отступила. На обед он спустился в столовую, так как на палубе было холодно, ветрено и неуютно, хотя до апреля оставались считанные дни. Обедал с аппетитом и о качке не вспоминал, т. к. все мысли были заняты предстоящей записью и анализом настройки СС. Наскоро пообедав, опять засел за СС. Сделал все необходимые записи, характеризующие качество работы всех узлов сейсмостанции. Получился целый рулон (кассета) лент. Их должна была проявить и закрепить Ирина. Но она укачалась и в первый день в море на работу не смогла выйти. Пришлось зайти в душную, пахнущую химикатами крошечную фотолабораторию и все процедуры обработки осциллограмм сделать самому. Когда он закончил эту работу, выйдя из фотолаборатории, сел просматривать и анализировать сейсмограммы, в сейсморубку вошел Челноков. Он быстро просмотрел результаты, остался доволен. Судя по его реакции, станция была готова к работе. ЛИК, памятуя лекции Полшкова о необходимости контроля всего сейсмического тракта, включая сейсмографы, задал вопрос Челнокову: – А как проверить идентичность сейсмоприемников-гидрофонов? Челноков рассказал, что этим занимались специально длительное время. Было доказано, что гидрофоны сохраняют стабильными свои характеристики длительное время, и не нуждаются в постоянном контроле, в отличие от сейсмографов, применяемых на суше и на мелком море. Однако было бы полезно придумать легко осуществляемый оперативный контроль. На этом проверки завершились. ЛИК, памятуя разговор с Черствовым, попросил Сергея Александровича разрешить ему поработать с взрывниками в этом рейсе. Но получил отказ: – Перебьются. У нас не хватает людей на косе и в сейсмостанции. Гурген в рейс не пошел, так что мне придется поработать и за начальника партии, и за техрука одновременно, а тебе оператором и косарем в помощниках у Гузева и Захарова. А в шлюпке кататься долго не дело для геофизика, впрочем, как и гонять мячик баскетбольный… Завершив так неожиданно разговор, Челноков вышел из сейсморубки. ЛИКу было досадно, что его участие в работе взрывников не состоится, хотя перспектива поработать оператором увлекала. Ведь к ней он стремился на данном этапе своей геофизической карьеры. В район работ пришли через сутки. Погода продолжала быть свежей. Так что Челноков, не желая рисковать, решил подождать её улучшения. Выбрали куср на волну носом и подрабатывали машиной так, чтобы держаться на нем. Качать стало значительно меньше, но работать на таком курсе было нельзя, так как он не пересекал выкрест предполагаемые структуры. Два дня прождали, пока погода улучшится. Особенно тяжко в эти дни досталось «Метеору», который прыгал по гребням волн высотой до 2–3 м. Наконец ветер стих, и очень быстро волнение улеглось. Приступили к профилированию МОВ в морской модификации. При очередном задании косы в воду, когда всем составом партии закладывали начало секции в металлическую 10 м трубу, а потом ее приводили в вертикальное положение, ЛИК вспомнил систему электромеханических аналогий и решил рассчитать фильтр против держков косы, и одновременно использовать его массу для её погружения на заданную глубину. Эта идея его увлекла так, что все свободное от вахт время он сидел за блокнотом и рассчитывал параметры механического фильтра – заглубителя, как он его мысленно назвал. Тем временем погода окончательно улучшилась. Поверхность моря стала как зеркало. Ярко светило весеннее солнце. Апрель твердо взял бразды правления в свои руки. На шлюпочной палубе натянули тент и, используя корабельный лес, поставили стол для приема пищи. Судно приняло обычный летний вид и перешло на летний режим жизни. Подъем в 5–00, завтрак в 6–30, обед в 12–30–13–00, полдник с 15–00 до 15–30, ужин с 19–30 до 20–30. Вода на юге Каспия была теплой так, что когда работы не велись, перед едой купались, а если шли работы, и судно находилось в движении, пользовались пожарным насосом, приспособив его под душ. Питание первые дни было отличным. Но по мере увеличения продолжительности рейса постепенно исчезал хлеб, овощи, скоропортящийся провиант, и основной пищей становились рыба и икра во всех видах и неограниченных количествах. В день, если не подводила радио геодезия удавалось отработать за 12 часов до 90 погонных км. МОВ.