На суше и на море. Выпуск 11 (1971 г.)

Алексей Старков скинул полушубок и полез в кабину снегохода. За чистыми стеклами светилась тусклая Вселенная. Несколько минут, испытывая себя, он всматривался в белизну, отвернулся не без труда и подсел к рации. Вращая верньер, стал искать в хаосе звуков хоть какое-нибудь слово родной речи, по которой соскучился.

– Что-нибудь интересное? - Голова Перселла просунулась из кузова. Перселл жевал твердую колбасу, вежливый взгляд голубых глаз остановился на шкале рации.

– Влезайте, румер, послушаем.

– Москва?

Алексей пошарил по станциям. Музыка, музыка… Нет, не то!

– Садитесь, развлекайтесь, - сказал он, подымаясь.

Перселл пропустил его, с уважением оглядев сзади ладную фигуру геофизика. За месяц жизни бок о бок они так и не подружились. «Доброго утра», «Спокойной ночи» или «Как дела?» - фраза, превращенная с чисто американской деловитостью в кратчайшее «Хади!». Замкнутость Перселла не располагала к дружбе. Он с готовностью слушал других, но сам говорил неохотно. Таков характер. Может, поэтому Уолтер и сплавил его со станции.

Хопнеры были друзьями Алексея. Открытые, горячие парни с чистой душой. С ними Старков часами просиживал в тесном «мессруме» [3] за чашкой кофе или отчаянно барахтался на борцовском ковре в «гимназиуме». У них не было друг от друга тайн, даже семейные письма читали сообща, горячо и долго спорили, обсуждая близкие всем научные темы. В общем у Алексея на полюсе была интересная работа, были товарищи.

Генри лежал, крепко зажмурившись. Притворялся, конечно. Алексей прошел мимо, взъерошил командиру черный волнистый чуб. Хопнер отмахнулся, но глаз не открыл. Может быть, мечтал. Хопнеру есть о чем помечтать. Двое чудесных мальчиков дома, милая, любящая жена.

Алексей подсел к столу, посмотрел на барометр. Стрелка лежала на цифре устойчивого давления.

Генри Хопнер поднялся, потянулся до хруста в суставах.

– Запиши в бортовой журнал, - хрипло сказал он, - день, час и несколько слов насчет «белого провала», будь оп проклят!

– Есть записать, командир. Может, разрешат? - Старков кивнул в сторону рации. - Попробуем?

Хопнер почесал за ухом, сбив набок пышную прическу.

– Я отлично знаю характер Уолтера. У начальника станции, как ты выражаешься, не семь, а одна пятница на неделе. Если приказал стоять, придется стоять хоть до нового потопа.

Слова его звучали не слишком уверенно.

– Тебя устраивают четыре километра в час и разминка на морозе?

– Не надо об этом спрашивать, Алэк. Что за идея?

– Мы боимся трещин? Один из нас впрягается в длинную веревку и шагает с палкой впереди. Второй сидит за рулем. Третий наготове с мотком лестницы на случай, если разведчик провалится в тартарары. Четвертый отдыхает. Каждый час - смена. Скуке конец, поезд движется к цели.

– Уолтер знает наши координаты, вот в чем дело.

– Не очень точные. За сутки проползем сорок километров. Сообщим на станцию поправку, извинимся. А там кончится мгла, получим «добро», раз-два - и на месте. Решай.

– Ладно, - сказал Генри и хлопнул ладонью по колену.

Джой согласился мгновенно.

– Алэк перехватил идею у меня. Честное слово, я думал о том же.

– Ваше мнение, Перселл?

– Коль скоро есть приказ Уолтера…

– Понятно. Вы - против.

– Это же маленькая передвижка, капитан, - нетерпеливо вмешался Джой. - Всего-навсего разминка.

– Я понимаю. Но опасность…

Хопнер насупился. Чтобы разрядить обстановку, Старков примирительно сказал:

– Значит, трое «за» при одном воздержавшемся.

– О ля-ля! - обрадовался Джой. Сомнения не одолевали его.

Братья Хопнеры родились не для пассивной жизни. На полюсе они это блестяще доказали. В самый лютый мороз Хопнеры выходили прослушивать ледяной панцирь пустыни, делали далеко не безопасные вылазки к наиболее глубоким трещинам, бурили и взрывали лед, пока наконец не отыскали истину, имеющую большое значение для науки. Они подтвердили мнение о том, что Антарктида не архипелаг островов, не впадина, заполненная льдом, а погребенная под ледяным прессом целая горная страна, отдельные вершины которой почти пробиваются сквозь, более чем двухкилометровую ледяную оболочку.

Джой проворно оделся и стал ворошить вещи в поисках веревки, лестницы и фонарей.

– Иду первым, ребята, - сказал он как о решенном деле.

– Стоп! - Алексей схватил его за пояс. - На правах автора идеи…

– К мотору, Джой, - приказал Генри.

– А мне что делать? - спросил Перселл, одеваясь.

– В резерве, - ответил Генри насмешливо, он еще не простил Перселлу его нерешительность.

– Вы считаете меня не пригодным для серьезных работ? Ошибаетесь. Я только противник неоправданного риска, Хопнер. Я понимаю, вы торопитесь, но все же…

– Ладно, Перселл, смените Джоя.

– Алло, Генри! - вмешался Алексей. - Где нейлоновый канатик, черт побери!

Старший Хопнер отвернул кладь, бросил канатик, заглянул к Джою, который возился в кабине. У него не клеилось. Слишком долго стояла машина.

– Я иду. Генри! - Старков вытащил шест, опустил очки.

– Компас с тобой? Лыжи? Шлем? Аварийный запас? Радио?

– Все есть, проверено.

– Дальше чем на шестьдесят футов не отходи. Смена - ровно через час, сигнал - зеленый луч.