На суше и на море. Выпуск 2 (1961 г.)

Теперь Эдвардс находился один в башне. Он сел в кресло посредине зала и положил руки на подлокотники. Миг - и Эдвардс на Земле. Перед ним африканский космодром: ракеты нацелились в небо, поодаль башенка управления. Солнце сверкает на полированных боках ракет, заливает светом серый бетон, простирающийся почти до горизонта. Какая-то птичка летает около ближайшей ракеты, садится на бетон, клюет что-то коротким носом. Эдвардсу хочется ее отогнать.

– Птица, - говорит он машинально.

– Ладно, - отвечает с Земли голос начальника космодрома. - Сейчас мы ее прогоним.

Эдвардс спохватывается: он не должен отвлекаться. Мобилизация всех сил - вот что сейчас от него требуется.

На Земле что-то делают. Птица испуганно срывается с места, описывает круг и исчезает. Эдвардс испытывает легкое удовлетворение. Дисциплина в космической службе, как всегда, на высоте.

Австралийский космодром, куда переносится Эдвардс, тоже в полном порядке. Ракеты выстроились, как на параде. Одна в одну, серийный выпуск, все испытаны в обкатке, на соплах сохранились следы нагара, механизмы тщательно отрегулированы.

Стройные, словно устремленные ввысь тела, с синеватым отливом металла. Строгий порядок в расстановке, свидетельствующий о расчете каждого метра в будущем полете.

Эдвардс возвращается на Луну, но не к себе, в башню, а на равнину «Моря Дождей». Здесь расположен главный лунный космодром. Могучие тела, более грузные, чем у ракет, стартующих с Земли, заполняют его. В безвоздушном пространстве резче, чем на Земле, обрисовываются контуры кораблей. Сверкающие гроздья, готовые в любой момент ринуться в пространство.

Два других лунных космодрома в тени. Эдвардс просит включить прожекторы, и те выхватывают из темноты ракеты: они похожи на елочные игрушки. Фантастичность картины не устраивает Эдвардса. Он любит реальность, четкость. Но к моменту старта космодромы окажутся освещенными. Грант все хорошо рассчитал.

Грузовые ракеты в общем не внушают опасений. В конце концов тут есть возможность замены.

Эдвардс снова переносится на Землю. Пассажирский космодром раскинулся на одном из живописнейших островов Индонезии. Стартовая площадка - на плоскогорье, окруженном густыми лесами. Астрономы рассчитали, что отсюда, используя скорость движения Земли по орбите и скорость ее вращения вокруг оси, легче всего, а главное точнее, можно осуществить взлет. Ведь на этот раз люди летят не вообще на Марс или вообще на Венеру, и даже не в определенную область той или иной планеты, как бывало прежде, а по гораздо более точному адресу.

Эдвардс с удовольствием смотрит на четыре корабля, стоящие на каменистом плоскогорье. Большие иллюминаторы, выдвижные ноги, маневровые двигатели, парашютные и вихревые тормоза. Каждое звено спроектировано заново - ни одна деталь не обойдена вниманием, не оставлена без попытки внести усовершенствование. Полный комфорт: новые кресла-кровати, смягчающие перегрузку, искусственное поле тяготения, бытовая автоматика, не уступающая лунной. Ничего лучшего Эдвардсу не приходилось отправлять в космос.

«Движением пальцев?» - Эдвардс усмехается. Сколько труда, нервов, обыкновенного человеческого пота затрачено прежде, чем оказалось возможным сделать это «движение пальцев».

Он откидывается в кресле, и перед ним пробегают хлопотливые, наполненные тревогой дни.

2

После того как Эвелина[1] сообщила результаты голосования, у Эдвардса, надо прямо сказать, здорово прибавилось хлопот. Хорошо было Карбышеву открывать вместе с другими участниками Восьмой экспедиции разумные существа на Венере. Да и люди, проголосовавшие за открытие на Венере постоянной научной станции и за весь этот план контакта с жителями Венеры, не задумывались особенно над тем, как это практически осуществить. Они просто сообщили свое мнение Эвелине при помощи обыкновенных блок-универсалов, которыми в наши дни пользуются даже дети, и через два часа с удовольствием услышали, что их мысли совпадают с соображениями подавляющего большинства населения нашей планеты.

А главные заботы свалились на плечи Эдвардса. Правда, если бы они миновали его, он, вероятно, чувствовал бы себя не лучше, но это совсем другой вопрос.