На суше и на море. Выпуск 4 (1963 г.)

– Сейчас… Сейчас…- Он преодолел оцепенение и мгновенно решил сложнейшее уравнение четырехмерного анализа. Энергичным движением руки набросал схему и встал: - Вот цепь истечения! Геоны преобразуются в электронный ток. Роботы станут антеннами. В конце геон-распада они сгорят… Зови монтажников!

Но Михаил выразил сомнение:

– Мне кажется, какая-то часть геон-материи останется в Космотроне. Почему так, не могу объяснить, но я уверен в этом…

– Что ты предлагаешь? - перебил Кедров.

– Размонтировать секцию. Привезти из ГАДЭМа новые блоки и собрать их заново.

– Ты определенно устал! - сказал Кедров с внезапным раздражением. - Расчеты, основанные на моей теории, верны!

Соколов пожал плечами. Его поразил непримиримый тон Кедрова - всегда спокойно-добродушного, терпеливого, уравновешенного. “Что с ним?” - подумал он.

– Я докажу! - гневно прогудел Кедров, неправильно истолковав жест Соколова. Выхватив из ячейки микрофильмы и поочередно вкладывая их в проектор, он говорил, говорил… Напряженно звучал его голос, лились формулы, цифры, свидетельства крупнейших физиков. На экране бесконечной чередой проходили невыразимо сложные уравнения. Чувствуя, как у него трещит голова, Михаил перестал понимать Кедрова… - Ведь так? Верно? - бросал тот ему в лицо.

“Нет, с ним неладно, - решил Соколов. - Как только пустим Космотрон, силой заставим вернуться на Землю и как следует отдохнуть”. Он подошел к Кедрову, шутливо поднял вверх руки:

– Ну, хватит… Сдаюсь. Может, ты прав. В конце концов практика - солдат. Это сказал еще Леонардо да Винчи.

Кедров замолчал, словно его выключили. Долго смотрел на Михаила, потом вдруг махнул рукой и добродушно произнес:

– Да, оставим это. Я погорячился. Но ты недооцениваешь теорию.

Михаил послушно кивнул.

Кедров ласково похлопал его по спине, открыл люк…

Монтажники быстро смонтировали цепь разряда, установили на гребне Космотрона обреченных роботов и подали Кедрову сигнал готовности.

…Около полусуток рвались в небо желто-голубые стрелы. Огромная энергия распада геонов, концентрируясь в телах бывших роботов, через квантовый прожектор Универсона истекала в пространство. Над замерзшими пустынями Ночного Меркурия еще долго после этого висела прозрачная голубая пелена.

Сделав свое дело, Макролев и его монтажники погрузились в вездеходы и двинулись дальше: им предстояло обогнуть планету по экватору и проверить все триста восемьдесят секций. Кедров и Михаил еще два дня дежурили у приборов, чтобы удостовериться в полном отсутствии геон-материи.

Они сидели на куполе Универсона и думали каждый о своем. Почти осязаемое безмолвие неслышно окутало их плечи, растеклось по ледяным торосам, по аспидно-черному валу Космотрона. Тонкие лучики звездного света больно кололи глаза. Михаил только что убедился, что квантовый индикатор Универсона показывает нуль. Геон-материя бесследно ушла, растворилась в электромагнитном поле Меркурия. Расчет Кедрова был верен, и Михаил ощутил стыд за свои недавние сомнения.

– Теперь все в порядке… - сказал он Кедрову. - Мы работали не зря. Бораку и его комиссии не к чему будет придраться. И солнце возгорится! Это будет завершающий аккорд.

– Наоборот, малыш, начало, - поправил его Кедров.- Вечное Начало. До самого конца Познания. Впрочем, ему, как и Вселенной, нет конца.

– А человеку? - глянул на него Соколов. - О человеке ты забыл? Твой кумир - познание. Прекрасно! А другим… кто возле тебя… хочется немного и тепла.

Кедров не отвечал. Михаил опустил голову, тяжело задумался. Казалось, перед ними прошла неясная тень Ауры.

…Спустя три года после их встречи на Восточном космодроме Аура все-таки появилась на Меркурии. Отряд Михаила в это время прокладывал самый трудный участок космотронного вала - по Сумеречному поясу, через бурные потоки жидких металлов, полузастывшие озера кислорода и моря лавы.

О прибытии Ауры сообщил Цыба, с которым Михаил регулярно - два раза в сутки - ожесточенно ругался, выколачивая дополнительную энергию для тысяч роботов и криогенных машин, строивших разгонный туннель Космотрона. Они только что закончили по видеофону очередной “разговор”, и возбужденный Михаил собирался покинуть свой вездеход. Он уже открыл люк, но остановился, опять услышав за спиной знакомый голос:

– Эй, Соколов! А ты, оказывается, скромник!

– В чем дело? - обернулся Михаил и увидел на экране скуластую физиономию Цыбы, расплывшуюся в хитрой улыбке.

– Да ничего особенного, - тянул Цыба. - Только не совсем этично разыгрывать из себя отшельника. А тем временем…

– В чем дело? - повторил Михаил. - Тебе захотелось поболтать? Так ищи другого! Мне некогда.

Фотоэнергетик согнал с лица улыбку.

– Нет, почему же! Я просто хотел сообщить приятную новость… Тут тебя разыскивает одна женщина. Очень красивый представитель рода хомо сапиенс. Прилетела из Эвенкора.

У Соколова гулко забилось сердце.

– Где она? - бросился он к экрану.

– То-то, схимник-отшельник, - опять усмехнулся Цыба и снисходительно погрозил пальцем. - Здесь она, в диспетчерской…