На Святой земле

С утра Александр встал пораньше, кусок белой тряпицы и письмо за пазуху сунул. Больше некуда, не было карманов в одежде, появились они значительно позже. Письма обычно хранили за пазухой или в рукавах. К княжеской резиденции подошёл, повязку на рукав повязал. Ждать пришлось долго. У ворот стояли два дружинника на охране. Кого-то пропускали, других останавливали. На Александра поглядывали косо. Подозрительно: болтается человек у ворот, а пройти попыток не делает. Из ворот вышел десятник, дружинники сразу подтянулись, приняли бравый вид. Десятник сразу Александра узрел, повязка белая на рукаве, как опознавательный знак. Рукой махнул, подзывая:

– Про тебя Фадей сказывал? Александр?

– Именно.

– Идём со мной. Великий князь только из домовой церкви, после заутрени. Отдыхает, потом бояр принимать будет. Времени у тебя мало будет, поэтому докладывай коротко и по сути.

– Понял.

– Оружия при себе нет?

– Нет, можешь проверить.

– На слово верю, Фадей за пустого человека не поручится.

Ох и запутанные переходы в деревянном тереме. Понятно, что десятник вёл его не парадным ходом, а чёрным, для прислуги. Наконец Пафнутий остановился перед дверью:

– Обожди, спрошусь.

Вскоре вышел.

– Помни о малом времени, ступай.

Не без некоторой робости Александр вошёл в личные покои великого князя. Дмитрий Александрович сидел в кресле за столом. Александр поясной поклон отвесил:

– Доброго здоровья и многие лета, князь.

– Как звать?

– Александр.

– Говори.

Саша коротко, внятно доложил о Егоре в Муроме, что охочих людей собирает, о перехваченном письме.

– Покажи.

Саша письмо из-за пазухи достал, подошёл к столу, положил. Из рук в руки передавать не полагалось, не дворянин Александр. Князь письмо взял, читать начал. По мере того как читал, щёки краснеть начали. Прочитав, письмо отшвырнул на край стола:

– Есть такой боярин, не из последних. Змея какая!

Князь вскочил, прошёлся по комнате. Лет сорока – сорока пяти, стройный, с курчавой рыжеватой бородкой, ниже Александра на голову. Но исходила от князя некая сила, властность.

– Письмо оставь, разберусь. Вдруг лжа, человека оклеветать хотели. Ступай.

Александр поклонился, попятился к выходу. К сильным мира сего спиной поворачиваться нельзя – оскорбление. Рукой ручку двери нащупывать стал, как князь сказал:

– Погоди. Ты сам кто?

– Воин, из новгородских. Здесь обозы охраняю, так в Муром попал.

– Кого-нибудь из моего окружения знаешь?

– Ни единого человека.

– Перекрестись.

Александр перекрестился:

– Истинную правду говорю.

– Где живёшь?

– На постоялом дворе, свою избу не купил ещё, деньги потребны.

– Ступай. Если что нового узнаешь, через Пафнутия действуй, только мне сообщишь.

– Слушаюсь, княже.

Александр вышел, вытер рукавом вспотевший лоб. Похоже, князь ему полностью не доверял, скорее всего, заподозрил в оговоре против неведомого Антипа Онуфриевича. В каждом окружении любого государя всегда есть разные противоборствующие группировки, желающие стать ближе к князю, получить чины, вотчины на кормление.

– Не осерчал князь? – поинтересовался Пафнутий.

– Нет. Сказал – будет что занятное, через тебя связаться.

– В дружину бы тебе. Ты парень высокий, сильный, нам такие нужны.

Александр не ответил. Если на Русь придёт этот Дюдень, все мужчины должны встать в строй, если не хотят стать рабами или быть убитыми. На постоялый двор возвращался в хорошем настроении, с чувством исполненного долга. Что мог, сделал, а дальше решать князю. И не обернулся ни разу, совершив ошибку. А от княжеского терема за ним шёл неприметный человечишко, невзрачного вида, в сером зипуне. Увидишь такого среди прохожих и через секунду не вспомнишь, как выглядел. Соглядатай довёл Александра до постоялого двора, ухмыльнулся. Потолкавшись немного, зашёл внутрь, с хозяином поговорил:

– Знакомца ищу. Высок, собой ладен.

– Есть такой. Да он в комнате, поди.

– Попозже приду, должок за мной, вернуть надобно.

Хозяин кивнул. Долг вернуть – святое дело. Прошёл день, второй. На третий утром, за завтраком, хозяин к Александру подошёл:

– Отдал должок знакомец?

– Не приходил никто.

– Как же, третьего дня был человек, тобой интересовался, описал внешность.

– А ты?

– Сказал – живёт такой, и всё.

– Спасибо. Как появится, пусть прислуга ко мне проводит.

– Знамо дело.